«Чтоб ее черт побрал! — подумала я с неожиданной злостью. — Притащилась сюда и все портит».

Принесли заказ. Стол был шикарный — шампанское, икра, деликатесные салаты и еще много всякой всячины, названия которой я даже не знала. Мы с Ликой только глазами хлопали, а Вадим довольно усмехался.

— Вы ешьте, девчонки, ешьте, не стесняйтесь.

Он разлил шампанское по бокалам. Мы чокнулись.

— За нас, — тихо проговорила Лика и, поднеся бокал к губам, выпила его до самого дна.

— За нас, — повторил Вадим.

И снова мне почудилось в их тоне что-то странное, какое-то негласное единение, будто бы они могли читать друг у друга мысли и продолжали свой, давно начатый, немой разговор.

— Кир, ты что такая грустная? — спросила Лика. — Ничего не ешь.

— Я уже сыта, — выдавила я с трудом.

— Все равно, — не унималась Лика, — может, у тебя рана болит? Тут наверняка есть медпункт.

— У меня ничего не болит, — грубо сказала я.

Она растерянно моргнула и замолчала. Вадим кашлянул.

Я больше не могла выносить все это, встала, с грохотом отодвинув стул.

— Куда ты? — удивленно проговорила Лика.

— Мне нужно. На пять минут. Я скоро вернусь.

Они не удерживали меня.

Понимая, что делаю самую большую в жизни глупость, которую потом никогда себе не прощу, я стремительно пересекла зал и скрылась в дамской комнате. На глазах у меня кипели слезы. Я редко плакала, очень редко, почти никогда. Но сейчас, едва захлопнув за собой дверь, я отчаянно разрыдалась. Тушь текла по моим щекам, подбородок был в губной помаде. Я склонилась над белоснежной раковиной, включила воду и все продолжала сотрясаться и всхлипывать. Я презирала себя, презирала и ненавидела. Уродка, никому не нужная никчемная дура, доверчивая курица!

«Чтоб ты сдохла!» — твердила я беззвучным шепотом. — Что бы ты провалилась! Дура, дура, дура!»

Дверь скрипнула, в туалетную зашла миловидная, высокая блондинка. Увидела меня, остановилась в нерешительности.

— Девушка, вам плохо?

— Мне хорошо! — отрезала я.

— Но вы… так плачете. Может быть, нужна помощь?

— Да, нужна. Нужна. — Я подняла на нее свое жуткое лицо, залитое слезами вперемешку с косметикой. — Убейте меня. Возьмите у охранника автомат и застрелите. Или зарежьте ножом. Мне все равно.

Блондинка испуганно отшатнулась, схватилась за ручку двери и вылетела вон. Я криво улыбнулась ей вслед.

Оставаться здесь и продолжать реветь становилось опасным — вот-вот могла появиться Лика, обеспокоенная моим долгим отсутствием. Я нагнулась над краном, смыла остатки косметики, затем вытерла лицо платком и накрасилась заново. Глянула в зеркало — на меня смотрела белая маска: пустые глаза, обведенные черным контуром, кровавая щель вместо рта.

«Чтоб ты сдохла», — повторила я в последний раз и, высоко подняв голову, вышла из туалета.

Оказалось, я спешила не зря: Лика и Вадим больше не болтали и не смеялись. Оба напряженно смотрели на дверь, ведущую из зала в вестибюль. Когда я появилась, на их лицах отразились облегчение и радость.

Я подошла к столику и растянула губы в резиновой улыбке.

— Простите, пришлось немного задержаться. Маленькие дамские неприятности — поехали колготки.

Лика понимающе закивала. Вадим усмехнулся и закурил очередную сигарету. Я уселась за столик, подвинула к себе тарелку с почти нетронутой едой. Меня мутило, но я героически принялась ковырять вилкой остывшее жаркое.

Вадим и Лика молчали. Я заметила, что Лика украдкой поглядывает на часы.

— Ты куда-то торопишься?

— Я? Нет, с чего ты взяла? — Она так испугалась, будто я застала ее за кражей денег или каким-то другим непристойным занятием.

— Мне показалось, — спокойно проговорила я.

Остаток вечера мы проболтали о какой-то ерунде, причем Вадим явно скучал, курил сигарету за сигаретой, взгляд его то и дело становился отсутствующим — мыслями он блуждал где-то далеко от нас.

Лике наконец это надоело. Она притворно зевнула и произнесла:

— Двенадцатый час. Кажется, пора по домам.

— Да, пора, — согласилась я.

— Как скажете. — Вадим сделал знак официанту, чтобы тот подошел, потребовал счет, расплатился, оставив щедрые чаевые.

Мы с Ликой поднялись и пошли в гардероб.

— Возьмем машину, — сказал Вадим, догоняя нас, — вы ведь рядом живете, мне Лика рассказала.

— Рядом, — подтвердила я.

После рыданий в туалете я полностью отупела, говорила и двигалась, как робот, на каком-то автопилоте.

Мы вышли на улицу, Вадим остановил «Волгу».

В машине Лика села рядом со мной, тесно прижалась к моему боку. Я вдруг почувствовала, что она поглаживает меня по руке.

— Ты что?

— Ничего. — Лика наклонила голову, ее волосы коснулись моей щеки. — Просто… благодарна тебе за чудесный вечер. За то, что ты позволила мне пойти с тобой.

— Не стоит благодарностей. — Я отчего-то ощутила отвращение от ее близости, от того, что ее губы щекочут мое ухо, и отодвинулась.

Лика больше ничего не говорила. Через полчаса мы были у дома.

— Ну вот, девочки, — проговорил Вадим, высаживая нас возле подъезда, — приятно было провести с вами время. Надеюсь, этот раз будет не последним.

— Да, да, конечно, — сказала Лика и улыбнулась.

Я молчала.

Вадим нагнулся и по очереди чмокнул нас в щечку. Затем повернулся и побежал к машине. Взревел газ. Мы с Ликой стояли и смотрели, как автомобиль уносится в темноту, словно тает в ней.

Она вдруг схватила меня за руку:

— Цветы! Ты забыла свои розы! Там, в машине!

— Бог с ними, — с трудом шевеля губами, проговорила я.

— Но… как же? — Лика жалко улыбнулась. — Такой букет… — Она не договорила. Уронила голову ко мне на грудь и бурно разрыдалась.

— В чем дело? — с нарастающим раздражением спросила я.

Мне было холодно, хотелось скорее оказаться дома, забраться под одеяло, закрыть глаза. Ликины истерики меня достали.

— П-прости м-меня, — всхлипывая, выдавила она.

— За что простить?

— Я… т-такая с-стерва, т-такая д-дрянь… — Лика подняла мокрое и прекрасное лицо, в глазах ее была мольба. — Вадим… он… в общем… он предложил мне встречаться. Сказал, что влюбился в меня с первого взгляда. Я… я согласила-ась… — Она снова зарыдала, страстно, отчаянно, вцепившись в лацканы моего пальто.

— Ну, что ж ты плачешь? — деревянным голосом произнесла я. — Он тебе понравился?