— Ну да, — Оля с любовью погладила по щечке старшую дочку. Та недовольно сморщилась. — Она и характером вся в тебя. Такая же вредная. Наверное, Дашку руками и ногами отпихивала, чтобы первой родиться.

— Марья Константиновна и Дарья Константиновна Аверины, — торжественно произнесла Данка, — красиво звучит!

Оля вздохнула и покачала начавшую возмущенно кряхтеть Маруську. Данка умильно разглядывала мирно сопящую Дашку.

— Поправь ей носочек, — милостиво разрешил заботливый отец.

— Костя, — позвала Данка и указала подбородком на большой постер, стоящий на полу у противоположной стены, — а это кто?

На постере был изображен черно-белый портрет молодого мужчины с длинными волосами в заломленном набок берете со звездой. Внизу стояла размашистая подпись.

— Это команданте, — поднял голову Аверин, а затем вновь углубился в изучение состава чаев. — Был один такой, тебя тогда еще и на свете не было.

— Это Эрнесто Че Гевара, команданте Кубинской революции, — более доходчиво объяснила Оля. Данка понимающе кивнула.

— Приятелю на день рождения хочу подарить, — сказал Аверин. — Он тоже от него фанател.

— Классный подарок, — оценила Данка, — особенно если фанател. А автограф настоящий?

— Нет, конечно, — фыркнула Оля, — где ж его взять? Сам и расписался.

— Я рассудил, что моя подпись не хуже, — снисходительно подтвердил Аверин, — а может даже лучше.

Девушки посмотрели друг на друга и прыснули.

— Тихо вы, — недовольно глянул на них Костя, — девочек испугаете.

Он дочитал состав, достал из заднего кармана штанов телефон и заснял на камеру все три упаковки.

— Все, мы пошли спать. Девочки, идите к папе, — он привычным движением сгреб обеих малышек, уложил на локти и вышел из гостиной.

— Я догадывалась, что у него крыша поедет, но не думала, что до такой степени, — покачала головой Данка.

Оля безнадежно махнула рукой.

— Никто не думал. Клим в шоке, Марк Генрихович в шоке. Да все в шоке. Он никого к нам не пускает, сказал, раньше, чем девочкам исполнится месяц, даже не суйтесь.

— Ладно, ты не грузись, — успокоила сестра, — его попустит.

— Думаешь?

— Уверена. Это временно. Ему надо просто привыкнуть. И знаешь, это даже хорошо, что он так с ними носится, зато у тебя будет больше времени на отдых. Вспомни, как мы с ног падали, когда Настя с Никиткой родились. Разве я бы тогда отказалась, чтобы рядом был Дан?

Оля вздохнула. Сестренка, конечно, права. Но Аверин порой был просто невыносим.

— А что за приятель? Не этот ваш олигарх?

— Он, — кивнула Оля, — Ямпольский. У них такая манера общения. Знаешь, что он Косте подарил на рождение дочек? Охотничью двустволку с оптическим прицелом. С документами, как положено.

— Зачем Косте двустволка? — не поняла Данка.

— Женихов отгонять, когда дочки подрастут.

Данка смеялась так, что слезы выступили.

— Ладно, Ольчик, пойду я, — засобиралась она, насмеявшись, — а ты иди тоже поспи. Набирайся сил, ты у нас кормящая мама. Я забегу на днях.

Оля проводила сестру и поднялась в спальню. Ее семья разлеглась на их огромной кровати, точнее, разлегся ее муж, потому что дочки лежали на широкой отцовской груди.

— Костя, ну положи их в кроватки, — шепотом попросила Оля, — зачем ты их приучаешь спать на себе?

— Мне так нравится, милая, — он протянул руку, — иди к нам.

Оля легла рядом, он притянул ее к себе на плечо. Да, пока что тут всем хватало места.

— Они скоро вырастут, Оленька, — сказал он вполголоса, — вон уже с трудом помещаются. А когда родились, совсем как котята были.

К концу беременности у Оли ухудшились показатели, и решено было не рисковать, а идти на плановое кесарево. Так что она видела рождение своих дочек. А как их вынесли отцу и положили на грудь, не видела. Зато слышала. Потом. Сколько находилась в стационаре, столько и слышала.

Он не хотел их отдавать. Его вся смена пыталась уговорить, бесполезно. Пришлось позвать заведующего отделением, чтобы тот убедил Аверина отдать детей медсестрам.

Первую ночь дома она тоже никогда не забудет. Костя следил, чтобы она не поднимала ничего тяжелого, двухкилограммовые дочки тоже считались непозволительной тяжестью.

Для них была приготовлена самая фантастическая детская комната, которую только можно было вообразить. Олю в спальне ждал гарнитур из белого золота с крупными бриллиантами такой красоты, что даже с ее ровным отношением к «бирюлькам» захватывало дух.

— Как хочешь, любимая, но за девочек бриллианты, не меньше, — непререкаемым тоном заявил муж.

— Костя, да я их буду бояться носить!

— Ты же будешь их носить со мной, а со мной чего тебе бояться?

Возразить было нечего. Оля понятия не имела, как он все устроил, но муж отлучался крайне редко, за всю беременность буквально несколько раз. И очень на короткий срок.

Они уложили детей спать. Костя заставил ее выпить на ночь чай с молоком, и они уснули в обнимку. А ночью Оля проснулась как от толчка. Она буквально накануне прочитала о таком явлении, как беспричинная остановка дыхания у младенцев, и вмиг покрылась холодным потом.

Как она может спокойно спать, когда возможно в эту минуту ее дети… Вскочила, стараясь не шуметь в темноте, чтобы не разбудить мужа, и проскользнула в детскую. Комната освещалась мягким приглушенным светом ночника, стоящего на комоде. Оля остановилась и бессильно свесила руки.

Между детскими кроватками, украшенными как для самых настоящих принцесс, лежал толстый коврик — подарок Данки. На коврике, прислонившись спиной к стене, сидел Аверин и держал дочек за крохотные ручки.

Оля присела рядом и погладила гладко выбритую щеку. Теперь он брился дважды в день, чтобы не поцарапать нежную кожу малышек.

— Что ты здесь делаешь, милая? — муж открыл глаза и удивленно осмотрелся вокруг.

— А ты? — ей хотелось улыбаться.

— Слушаю, как дышат наши дочки.

— И я пришла послушать.

Костя развел руки, и она улеглась ему на грудь.

— Знаешь, о чем я думаю? — спросила, устраиваясь поудобнее.

— Ммм?..

— Я самая счастливая на свете. Сбылось все, о чем я мечтала.

Костя скосил на нее приоткрытый глаз.

— Я бы оспорил твое лидерство, любимая. Я тебя опережаю.

— Это почему?

— Потому что ты только мечтала, а я желал и стремился. Чувствуешь разницу? — и, уловив в глазах непонимание, пояснил. — Сбылось все, что я загадал в новогоднюю ночь, которую мы с тобой провели в зимовке. Я загадал, чтобы ты стала моей, чтобы вышла за меня замуж и родила мне дочку. Но я не только загадывал, я еще и действовал.