Коннор уставился на него, заморгал и открыл рот, чтобы сказать что-то, но не издал ни звука.

– Именно это я и говорила, – донесся голос Биби из дверей позади него. Он обернулся и увидел ее, держащую поднос с чаем. Она наблюдала за ними, облокотившись о дверь. – Веди кампанию жестко, отбери у них место в конгрессе и заставь приползти к тебе на коленях. – Беатрис внесла поднос в комнату, поставила его на стол и минуту стояла, изучающе глядя на чайные принадлежности, прежде чем поднять глаза. – Не могу гарантировать, что чай удался – это моя первая попытка. – Она встретила взгляд Коннора. – Но зато я могу гарантировать, что из тебя выйдет лучший конгрессмен, чем любой из тех, кого они выдвинут. И я знаю, что ты можешь победить.

– Вы что-то подхватили... оба. У вас лихорадка, вы бредите, – проговорил Коннор. Он ощутил, как пугающая волна тепла нахлынула и затопила его. Она была здесь. Возилась у него на кухне и, не дрогнув, не взвесив ничего, предлагала ему свою поддержку. – Я исключен из списка... вы что, не слышали?

– Не обязательно, – заявил Херст, вытаскивая из кармана и взмахнув какой-то свернутой бумагой. – Если ты внесен в списки кандидатов, они не могут так легко от тебя избавиться. Или «Таммани» придется подделать новый список. Придется немного потрудиться, но мы сможем это предотвратить. Мы сегодня уже кое-что проверили. – Он с видом конспиратора взглянул на Беатрис. – Я уговорил федерального судью, который наведет порядок и утвердит тебя в списках за два дня. Это появится во всех газетах, и мы будем особо следить за комиссией на выборах. Там будет твое имя... если ты этого захочешь.

Коннор был просто ошарашен. Он переводил взгляд со своего деда на Беатрис, и множество вопросов крутилось у него на языке.

– Но у меня нет программы... нет плакатов, мест, где можно собираться, нет доверенных лиц...

– Коннор. – Беатрис подошла, взяла его за руки и сжала их, как бы пытаясь передать ему свою уверенность. – Чем ты занимался последние шесть месяцев? Проводил кампанию, верно? Люди слышали твое имя. Они слышали, как ты выступал и вел дебаты. Они пожимали тебе руку, рассказывали тебе о своих проблемах. И ты им понравился. Если твое имя будет в списках, множество людей проголосуют за тебя. Ты уже провел самую трудную работу. У тебя есть шанс, Коннор. – Ее глаза сияли. – Не упускай его.

– Но вся эта шумиха в газетах, – проговорил он, чувствуя, как у него перехватывает горло.

– Да пошли ты подальше все эти газеты! – сказал Херст, возмущенно махнув рукой. – Сколько человек их читает? А сколько верят тому, что прочитали? Поработай головой, мальчик. – Он прикоснулся к виску. – «Таммани» может тиснуть статейку, но это может каждый... за деньги. Даже мы.

Мы? Коннор смотрел на старика, который, оттолкнувшись, встал с кресла и, шаркая, подошел к нему. Коннору казалось, что земля поплыла у него под ногами, и больше всего его беспокоило то, что целых десять лет взаимных обид и упреков больше не имели никакого значения.

– Как сильно тебе этого хочется, мальчик? – спросил Херст. – Готов ли ты как следует потрудиться?

– Вы считаете, что я справлюсь? – Коннор знал, что сейчас он спрашивает о чем-то гораздо большем, чем его политические шансы.

– Я никогда не сомневался в твоих способностях. – Голос старика звучал глухо от непривычных для него чувств. – И в твоей внутренней правоте. С годами я понял, что нет ничего более важного, чем эти две вещи. – Он тяжело вздохнул, многого недоговорив. – Если ты будешь участвовать в выборах – ты победишь.

Коннор почувствовал, как Биби взяла его за руку, и посмотрел в ее полные надежды и ожидания глаза.

– Ты действительно считаешь, что это возможно? – спросил он ее.

– Именно я убедила твоего деда, что это возможно. Коннор с трудом проглотил комок в горле, мешавший ему говорить.

– Я, должно быть, потерял последние остатки разума. – Он глубоко вздохнул, ощутив, как внутри у него все напряглось в предчувствии чего-то необычного. – Я сделаю это.

Беатрис, смеясь, обняла его. Когда Коннор поднял голову после поцелуя, то увидел, что дед желчно смотрит на них.

– Вот эта ерунда не поможет тебе на выборах, – проговорил Херст, суя ему в руки бумагу с датой, когда должно состояться слушание в суде. Потом он направился к дверям, ворча по дороге. – Мне еще надо собрать деньги на кампанию.

Коннор видел, как старик повернулся, чтобы в последний раз взглянуть на них, и ему показалось, что на его иссохшем лице промелькнула тень улыбки. Потом до них донесся звук закрывшейся двери, и Коннор посмотрел на Биби. Ее щеки были влажны, а ресницы блестели.

– Ты вернулась, – сказал он, приглаживая ее волосы.

– А ты сомневался?

– Ну... – Он покраснел. – Не то чтобы очень...

– Ты не был настроен услышать, что не все потеряно? – закончила за него Беатрис. – Я потом это поняла. Иногда требуется немного времени, чтобы сердце вновь обрело надежду. – Она взяла его лицо в ладони. – Ты для меня – самое дорогое на свете. То, что с тобой сделали эти негодяи, разбило мне сердце. А когда ты ушел, я поняла, что, когда увижу тебя снова... должна предложить тебе... что-то, что давало бы веру.

Коннор ощутил жжение в глазах и заморгал.

– Тебе не стоило так беспокоиться. Все, что требовалось сделать... это прийти сюда... смотреть на меня вот так... с любовью. Этого было бы достаточно. Я люблю тебя, Биби. И хочу подарить тебе весь мир. Но сейчас все, что у меня есть, – это вот этот дом, обещание много работать и руки, которые никогда не устанут обнимать тебя.

– Более чем достаточно. – Беатрис потянулась, чтобы поцеловать его. – Ах ты, обольститель.

Через четыре дня после катастрофической встречи Коннора с репортерами в «Таммани Холле» газеты все еще обсуждали его историю, возможные последствия и сложности. Домыслы по поводу того, кто станет новым кандидатом от «Таммани», становились все более невообразимыми, а самые смелые газеты поднимали вопрос, насколько законно внесение в списки нового имени на таких поздних сроках. Юмористы ответили карикатурами и объяснениями, что у «Таммани» никогда не было проблем с законом... поскольку он изменяет его по своему желанию.

Однако бомба разорвалась тогда, когда стало известно, что Коннор намерен опротестовать решение партии в суде. Эти слухи были скоро подтверждены официальными источниками, заявившими, что федеральный суд постановил по-прежнему считать Коннора кандидатом, участвующим в голосовании. «Таммани» отреагировал на это, быстро избрав члена городской управы Берта Маклоски кандидатом в конгресс от демократической партии, и вдобавок послала двух новых крепких «помощников» поработать в офисе предвыборной кампании.

Когда Коннор и Беатрис принесли бумаги с решением суда о том, что имя Барроу должно стоять во всех списках на голосование, новые «помощники» выхватили у них документы, а их самих попросили удалиться.