Больше он ничего не стал объяснять, но и этого было достаточно. Херст Барроу исполнил свое обязательство позаботиться о бюллетенях. Коннор встретился с ним взглядом, и они долго не отводили глаз, как люди, которые знают друг друга настолько хорошо, что не нуждаются в словах. Только тогда Коннор поверил, что старик действительно хочет, чтобы он победил. В этот момент они оба начали избавляться от боли, обиды и напряженности, возникших между ними много лет назад.

Наступил день выборов, ясный и неожиданно холодный, но только снежная буря могла бы помешать избирателям побить рекорды. К десяти часам утра улицы являли собой яркую иллюстрацию демократии в действии. Все группировки в городе, имеющие что сказать согражданам, в день выборов собрали всех своих представителей – от благотворительных организаций до странствующих евангелистов, от сторонников трезвости до профсоюзных деятелей, от иммигрантских культурных обществ до коренных жителей, протестующих против иммиграции.

Еще больше накаляли атмосферу пиво и ирландское виски, бесплатно раздаваемые избирателям, которые уже выполнили или только собирались выполнить свой гражданский долг. После того как избиратели покидали затянутые полотнищем кабинки, их направляли к тележкам с пивом, припаркованным поблизости, и многие, опрокинув несколько кружек, возвращались в очередь к кабинкам. В растущей толпе шныряли карманники, к ней присоединялись прохожие, демонстрировали свое искусство фокусники, бродили зеваки и шумные группки молодежи. Неудивительно, что, видя такую разномастную толпу, владельцы магазинов вокруг избирательных участков заперли все двери и опустили на окнах ставни.

Всеамериканская женская ассоциация суфражисток планировала свой традиционный марш в день выборов закончить у дверей избирательного участка, где должен был голосовать сам Коннор. Утром женщины собрались в «Вудхалле» и стали прикреплять ленты и разбирать лозунги и плакаты, поддерживающие как их кандидата, так и их общее дело. Коннор смотрел на их приготовления, а потом повернулся к Беатрис, которая только что приколола поперек своего темно-синего шерстяного жакета красно-белую перевязь с надписью «Барроу – в конгресс».

– Ты уверена, что это хорошая идея? Я хочу сказать, что может начаться потасовка. Маклоски голосует на том же участке, и там, без сомнения, появятся люди «Таммани».

– Думаю, тебе не стоит беспокоиться за эту группу. Они не новички в том, что касается маршей протеста или выборных празднеств, – убедила его Беатрис, поправляя ему галстук и замерев, чтобы полюбоваться им. Он выглядел настоящим конгрессменом в этом черном пиджаке-визитке и брюках в тончайшую полоску. – Кроме того, детектив Блэквел собрал всех свободных патрульных на этой территории, а Диппер и Шоти поставили своих людей у каждой урны для голосования, так что твои сторонники смогут пройти. Все, кто нам понадобится, будут на месте.

Коннор повел ее по коридору в кабинет Ардис Герхардт, где обнял. Минуту он просто смотрел на нее с напряженным лицом. Последние две недели у них было так мало свободного времени. Он мог только молиться, чтобы все эти жертвы не оказались напрасными.

– Я хочу, чтобы ты знала, Биби, – скованно проговорил он, – что бы ни случилось, я всегда буду благодарен тебе за твою любовь, за помощь и веру в меня. Я люблю тебя больше, чем могу выразить словами.

– Я тоже люблю тебя, – сквозь подступающие слезы ответила она. – И ты победишь.

– Я знаю, – ощутив мгновенную неловкость, сказал Коннор, – но если нет...

Беатрис поцеловала его, чтобы не дать договорить. Мы вместе – вот что выражал ее поцелуй. Они были и любовниками, и деловыми партнерами. Несколько минут они не разжимали объятий... Она прислушивалась к такому родному стуку его сердца возле ее щеки... Коннор вдыхал аромат ее волос. Потом раздался осторожный стук в дверь, и они отпустили друг друга... до боли остро понимая, что в следующий раз, когда они обнимутся, их надежды либо воплотятся в жизнь, либо разобьются вдребезги.

На улице суфражистки стали в колонну по пять человек позади огромного лозунга, провозглашавшего: «Изберите Барроу в конгресс, чтобы он добился права голоса для женщин!» Коннор занял место как раз за лозунгом, вместе с Беатрис, Элис, Лейси, Франни, Эстер Роуз и Кэрри Чапмен Кэтт. Более пятидесяти женщин выстроились за ними, и они пошли по улице к избирательному участку.

Через пять кварталов улица, как и следовало ожидать, сузилась из-за повозок, карет и прибывающих толп народа. Колонне пришлось сплотиться теснее и временами ждать, пока освободится проход. Примерно в это время к ним присоединились дамочки в кричащих нарядах, несущие плакаты в поддержку Коннора. Когда Беатрис обернулась, чтобы посмотреть, как обстоят дела в тылу, она увидела махавших ей Мэри Кейт, Пэнси, Милли, Энни и Элеонора.

К тому моменту, когда их группа достигла избирательного участка, массивного старого здания из кирпича, называемого «Ветеране Холл», за ними тянулся большой «хвост». Некоторые улыбались и махали им, другие улюлюкали и кричали, чтобы они убирались домой присматривать за детьми. Коннор поприветствовал тех, кто его поддерживал, потом взял Беатрис за руку и повел ее за собой по заполненным ступеням к входу для избирателей.

Со всех сторон на них напирали, их толкали подвыпившие избиратели, и под давлением толпы Беатрис споткнулась и выпустила его руку. Когда она выпрямилась и осмотрелась, то не увидела Коннора. Она слышала, что он зовет ее по имени, но не могла определить откуда... а потом шум и движение вокруг нее внезапно затихли. Став на цыпочки, она разглядела огромную пивную повозку, в которую были запряжены массивные тяжеловозы. На этой повозке восседали босс Крокер, Чарлз Мерфи и еще несколько человек, которые, как решила Беатрис, тоже были не последними людьми в «Таммани»... Они, как и Коннор, красовались в элегантных цилиндрах и фраках.

– Вот наш парень... Берт Маклоски! Пришел, чтобы выполнить свой долг и проголосовать, – проревел Крокер, явно заводя толпу, жаждущую развлечений. – Интересно, кому он отдаст свой голос! – Сторонники «Таммани» разразились приветственными криками. Потом Крокер заметил Коннора, стоящего как раз на середине лестницы. – Посмотрите на это, – фыркнув, он указал на Коннора. – В наши дни позволяют голосовать кому попало!

– Не кому попало, Крокер, – перекрикивая хорошо поддавшую толпу, возразил Коннор. – Здесь множество людей, которые хотят голосовать и имеют на это право, но не могут.

Суфражистки единодушно поддержали это заявление. Стоя во главе группы, Франни подняла кулачок и принялась скандировать лозунг, быстро подхваченный остальными дамами:

– Мы не успокоимся, пока не получим голос! Зеваки в толпе кричали им в ответ:

– А мы не успокоимся, если вы его получите!

У дверей Коннора остановили несколько громил, перекрывших единственный вход. Он попросил их отодвинуться, но они скрестили руки и отказались. Из толпы появились Диппер и Шоти, знаками подозвавшие своих помощников. Несколько крепких портовых грузчиков протиснулись сквозь толпу и стали позади Коннора. Шансы противников были практически равны, и перспектива трудной битвы заставила бандитов «Таммани» замешкаться.