Как опять же известно, из воспоминаний многих, Ельцин дал команду группе Альфа и всем остальным подразделениям действовать на поражение. Была дана команда: «Пленных не брать!» Из танкистов за бешеные деньги наняли 10 экипажей, которые палили по Белому дому прямой наводкой кумулятивными снарядами. В результате в цокольных этажах башни загорелся огонь и те, кто остался в верхних этажах, либо заживо сгорели, либо были убиты ураганным огнем в нижних этажах, когда пытались спастись от пожара.

Если бы не Альфа, говорили ребята, нас бы не было. Действительно, Альфовцы, несмотря на то, что был убит их товарищ[67], решили не выполнять приказа, а обеспечить вывод людей из Белого Дома и применяли оружие только тогда, когда им пытались в этом противодействовать. В конце концов, они договорились с руководством штурмующих о вывозе на автобусах депутатов, выводе женщин и детей, но в результате на автобусе увезли лишь Хасбулатова, Руцкого и силовых министров. Остальных оставили на растерзание ОМОНа и отморозков из охранных предпринимательских структур, вооруженных формований экстремистского толка и т. д.

По аналогии с чилийскими событиями 73 года был у Ельцина, как у Пиночета, свой стадион, расположенный недалеко от Белого Дома. Там многих их защитников расстреливали и увозили трупы в автобусах, накладывая их штабелями. Также увозили и живых по подразделениям милиции (Чибисова и Уткина били именно в милиции).

Названная официально цифра погибших 146 человек абсолютно не соответствует действительности. Погибло не менее 2000 человек.

Косвенным образом это подтверждается тем, что в 1993 году данные по неопознанным трупам превышают соседние 92 и 94-ий годы на 2000 человек. Но есть информация и о том, что трупы просто сжигали, никому не показывая.

Абсолютно бессмысленная и кровавая бойня, затеянная дерьмократами (здесь именно так!), навсегда погубила слабые ростки этой самой демократии, позволявшие наладить хотя бы какой-нибудь контроль за действиями власти со стороны народа.

Про это преступление много сказано, многое еще подлежит огласке (те же материалы прокурорского расследования), поэтому добавить мало, что можно.

А скорбь, боль и память лучше выражают стихи:

Я убит в Белом доме —

Помяните меня!..

Я убит в Белом доме

Среди белого дня…

Выдать нам обещали

Вороной автомат.

Мы с плакатами стали

У передних оград.

Но подъехали танки,

Изрыгая металл…

Как во время гражданки

Брата брат убивал…

Брат ли? Вряд ли! — Убийца

Сидел за бронёй.

По гражданским, за доллар

Бил наводкой прямой!

И ещё до пожарищ,

До большого огня

Был убит мой товарищ

Чуть-чуть раньше меня.

В утро то, ещё спавших,

Как подкравшийся вор,

Стал давить нас в палатках

Броневой транспортёр.

Кто выскакивал сразу:

Было видно как днём —

Был безжалостно срезан

Пулемётным огнём.

Друг мой детства — Серёжка,

Знать, спасти нас хотел,

Отвлекал нападавших,

Ну а сам — не успел…

Видел я на мгновенье

Только ноги его

Подо дном БэТээРа

Крик. И всё. Ничего…

И меня вдруг пронзила

Через сердце игла

И глаза застелила

Непроглядная мгла.

В форме чёрной ОМОНа

Появился солдат

И по мёртвому телу

Ударил приклад.

Но ещё недовольный

На курок всё ж нажал:

И тут выстрел контрольный

Надо мной прозвучал…

А потом моё тело

Погрузили в фургон,

Отвезли без огласки

В подмосковный район…

Крематорий пылает —

День и ночь всё дымит.

Тайно, тихо сжигает

Тех, кто зверски убит…

И газеты листая

Обо мне не прочтёшь…

Мама, мама, родная,

Ты меня не найдешь!

Я убит в Белом доме —

Ты меня не жалей.

Жаль, не спас я Россию,

От её чёрных дней!..

А виновник злодейства,

Бед на русской земле —

Ценный орден в брильянтах

Получает в Кремле…

(Б. Н. Анин)

В последующие дни в средствах массовой информации творилась вакханалия. Если бы у тех, кто выпускал печатные издания, был бы стыд, то сейчас их страницы были бы не пожелтевшими, а красными.

Появляется письмо 42-х, в котором сторонники демократии призывают к закрытию Конституционного суда и оппозиционных газет!

По форме и тону письма, да, собственно говоря, и по срокам, оно было подписано 5 октября, ясно, что оно написано в Кремле и наших славных литераторов попросили его подмахнуть, а они по холуйски, как в старые времена, быстро откликнулись.

Вот Лия Ахиджакова кричит о том, что нужно расстрелять эту долбанную Конституцию!

Асфальтовый фермер Черниченко, потрясая указательным пальцем, вопит: «Нужно раздавить гадину!»

Не многим лучше заявление Булата Окуджавы о том, что он наслаждался зрелищем расстрела Белого Дома.

Но всех переплюнула наша городская сумасшедшая Валерия Новодворская.

8 январе 1994 года журнал «Огонек» (№ 2–3, стр. 26–27) опубликовал ее статью «На той единственной гражданской». Здесь будет очень кстати ее процитировать. В своем излюбленном стиле «свободной психопатки» она говорит прямо о том, о чем ее коллеги и единомышленники стыдливо умалчивают:

«Мне наплевать на общественные приличия.

Рискуя прослыть сыроядцами, мы будем отмечать, пока живы, этот день — 5 октября, день, когда мы выиграли второй раунд нашей единственной гражданской. И «Белый дом» для нас навеки — боевой трофей.

9 мая — история дедов и отцов. Чужая история. После 4 октября мы, полноправные участники нашей единственной гражданской, мы, сумевшие убить и не жалеющие об этом, — желанные гости на следующем Балу королей у Сатаны.

Утром 4 октября залпы танковых орудий разрывали лазурную тишину, и мы ловили каждый звук с наслаждением.