Денис сделал, что просили, и увидел, что к взрывчатке двумя проводками был подсоединен мобильный телефон.

— На него позвонят?

— Да. Это приведет в действие взрыватель. Теперь

нам предстоит волнительная процедура перерезания проводков. Кино смотрите? Красный или зеленый?

— Я за красный, — сказал капитан.

— Тебя никто не спрашивает. Денис, красный или зеленый?

— Откуда я знаю?! — Денис почувствовал, что все его хладнокровие, воспитанное абракадабра-йогой, окончательно полетело в тартарары. — Это же ваша работа! Наверно, красный, раз он говорит!

Подполковник вздохнул, протянул к проводкам руку с маленькими кусачками и завис над красным.

Денис почувствовал подступающую тошноту.

— Давайте быстрее, — попросил капитан, — не ровен час, позвонит.

Подполковник нахмурил брови, еще ближе просунул кусачки и вдруг перевел руку и разрезал зеленый провод.

У Дениса закружилась голова. Он пощупал свою щеку. Жив. Напарники тоже рядом. Уф-ф, какое облегчение.

— Как хорошо, что вы его не послушали…

— Ничего хорошего, — строго сказал подполковник и перерезал красный провод.

Президент каждые четверть часа выслушивал доклады из антитеррористического штаба. В кабинете кроме него были ближайший помощник и Герман Медведь. Доклады президенту по видеосвязи делал директор ФСБ, он и руководил операцией. В первом докладе он сообщил, что тактические функции осуществляет начальник антитеррористического отдела ФСБ генерал-лейтенант Спицын. Что это означало, было непонятно, и президент вопросительно посмотрел на Медведя. Тот нахмурился и сказал:

— Я согласен с вами. Спицын не годится. Он, может быть, неплохой человек, но его время прошло. У него не та реакция. Кроме того, он скомпрометирован своими мутными связями с чеченскими похитителями людей, он ведь…

Президент сделал движение рукой, он смотрел новости Би-би-си. Формулировки английских журналистов были гораздо жестче тех, что они только что слышали по российскому телеканалу. Президент поднял брови.

Медведь вздохнул, и президент снова посмотрел на него.

— Возможно, сейчас не лучший момент, — с трудом выговорил Медведь, — но, кроме меня, это вам никто не скажет. Даже не знаю…

— Ну говорите же!

— Ладно. ФСБ провалит операцию.

— Почему?!

— Потому что они делали это уже неоднократно. Потому что они именно это умеют делать лучше всего, простите мне грубое выражение, они облажаются! Они инертны и предсказуемы. Террористам наверняка наперед известен каждый их шаг. Трех парламентеров уже расстреляли. Куда смотрела ФСБ?

— Что вы предлагаете?

— Нужно срочно разработать другой план. Неожиданный и смелый. И дать его осуществить нашей новой службе. Мы не зря так тщательно подбирали людей и шлифовали их навыки.

— Подождем, — сказал президент. — Штурмовать все равно пока нельзя, будет море крови. Подождем их требований. Они же не убивают заложников, как уже бывало прежде. Это неплохо. Дадим ФСБ время. А вы, Герман Иванович, пока разрабатывайте свой план. Тот, который неожиданный и смелый.

…—…мобила-то ничего, «моторола», последняя модель, — где-то далеко-далеко заметил капитан. — Я бы себе с удовольствием взял, но нельзя — вещдок. Может, на ней «пальчики» есть.

Я на облаках, подумал Денис. Я сижу на облаках, и мне хорошо. Нет, подождите, я же должен переродиться в кого-то другого. Как там у Высоцкого было… хорошую религию придумали индусы, что мы, отдав концы, не умираем насовсем… Надеюсь, я не Филя Агеев, он слишком много ест, я этого не перенесу…

— Вообще-то, — лукаво сказал подполковник, — это такая система, тут надо оба проводка перерезать. Очень просто, даже лапидарно. Детский сад, одно слово.

— Да, во всех смыслах детский сад! — засмеялся капитан.

— Пошли вы оба, — отвернулся от них Денис. — Клоуны…

— Не обижайтесь, Денис, — попросил подполковник. — Вы — ничего. Чаще новички хуже на такие трюки реагируют. Обычно физиология дает сбой.

Через несколько минут они выбрались наружу. Денис увидел, как к оцеплению подъехала черная «Волга» с хорошо знакомым номером. Это был его дядя. Когда Денис вернулся в детский сад, Спицын затолкал его в ту же самую комнату, где они говорили раньше. На крошечном столике там стоял термос с горячим кофе и бутерброды.

— Не хочу, — помотал головой Денис.

— Может, выпить?

— Я не пью.

— А что вы вообще делаете из того, чем нормальные люди занимаются? В туалет ходите?

— Спросите у тех, кто меня в СИЗО сторожил.

— Ладно, не дуйтесь, Денис, можно я без отчества? Не время сейчас для обид, потом со мной поквитаетесь. Давайте дальше думать. Смотрите, до чего я своим жалким генеральским умишком допер. У Медведя же нет смертников, жертвовать своими людьми он не станет. И уйти в перестрелке они не смогут, это вам не Чечня. Значит?..

— В школе их просто нет? — предположил Денис.

— А расстрел переговорщиков?

— Я понял, понял! — Денис застряс Спицына за плечи. — Они установили камеры наблюдения и пулеметы с детекторами движения. То есть когда расстреляли переговорщиков — это произошло автоматически!

Спицыну понадобилось некоторое время, чтобы понять.

— Но как это проверить, чтобы, если вдруг вы ошиблись, обошлось без жертв?

— Элементарно. Пустите броневики перед школой, пусть ездят взад-вперед.

Спицын только покачал головой. Потом сказал:

— Слушайте, Денис, зачем вам эта ваша частная контора?

— Ну нет, — сказал Грязнов-младший. — Только не вы. Вы единственный, кто меня еще на работу не звал. Оставайтесь таким и дальше, Николай Николаевич, так вы мне больше нравитесь. Как вы думаете, они заминировали входы и выходы, крышу, или это туфта?

— Наверняка. — Спицын сжал кулаки. — Но если мы все правильно поняли, детей подрывать Медведь не собирается. Ему нужно стать героем. Стать героем он смог бы после того, как мы послали бы людей на штурм и они там полегли.

— Не факт, опять-таки они могли въехать на бронированных машинах, но, как только был бы отдан приказ на штурм, ваш детский сад наверняка взлетел бы на воздух, и операцию передали бы Медведю.

— Ладно. Значит, как только в пулеметах закончатся патроны, можно освобождать заложников.

Кроме БТРов Спицын придумал еще кое-что. Спецназовцвы соорудили катапульту и с расстояния в сотню метров подбрасывали к окнам школы автомобильные покрышки. Пулеметные очереди начали крошить их, толпа завизжала и отступила подальше, но через некоторое время вернулась к допустимой границе. Потом пошли БТРы. Скоро огонь ослабел, а потом и вовсе прекратился.