– Эй, мистер, как вас там? – сказал он с сильным южноафриканским акцентом человеку, сидевшему слева на пассажирском месте. – Здесь нельзя останавливаться! Вы слышите меня, мистер?!

В этот момент со стороны парадного входа один за другим раздались два орудийных выстрела и почти сразу же последовали разрывы снарядов. Одновременно дверца в кабине фургона приоткрылась, и раздался негромкий хлопок, неслышный в трескотне неожиданно вспыхнувшей ружейно-пулеметной перестрелки. На лбу солдата расплылось кровавое пятно, и он рухнул на землю, уже мертвый. Еще две пули из бесшумного пистолета – в голову и сердце – достались его напарнику. Спрыгнув на асфальт, полковник Гордеев сделал еще несколько быстрых и плавных шагов, и прямо через кованую решетку ограды застрелил еще двоих южноафриканских солдат, так и не успевших ничего понять.

– Всё, ребята, Работаем! – произнес он в гарнитуру рации и, посмотрев на трупы южноафриканцев, вздохнул.

«Зря вы, ребята, полезли не в свое дело, – подумал он. – Но, раз уж сунулись – не обессудьте…»

В фургоне распахнулись задние двери, и на дорогу начали спрыгивать до зубов вооруженные люди в спецовках лондонских электриков. В этот момент две пушки грохнули уже со стороны лужайки, и у заднего входа во дворец рванули снаряды, и вспыхнула стрельба. Тем временем через незапертую калитку советские осназовцы быстро, один за другим, проникали на территорию дворцового парка. Взгляд налево, взгляд направо.

Слева, в углу лужайки, чуть наискосок от входа во дворец расположились два грузовика и две развернутые в сторону заднего входа 15-фунтовые полевые пушки BLC образца 1896 года. Сейчас артиллеристы их перезаряжали, совершенно не обращая внимания на то, что творится вокруг. Дистанция до орудий была около семидесяти метров. Справа, метрах в тридцати, два грузовика с пехотой. Солдаты в машинах дисциплинированно ждали команды.

Выстрел из РПО почти в упор в задний грузовик и одновременно длинные очереди из четырех пулеметов: двух «Печенегов» и двух немецких МГ-34 по артиллерийским расчетам и залегшим в траве снайперам. Через пылающую машину с истошно орущими солдатами, охваченными пламенем, навесом полетели две ребристые гранаты Ф-1. Одна из них взорвалась между машинами, выкосив осколками тех южноафриканских солдат, которые успели спрыгнуть на землю. Вторая упала на тент грузовика и взорвалась на нем. Три пары бойцов для контроля налево, три пары – направо. И все на ходу, молча, без разговоров. Приказ – мочить всех, чтобы никто не успел опомниться. Короткие очереди по два патрона в голову и тишина, только со стороны парадного входа слышны звуки продолжающейся перестрелки. Еще четверо осназовцев у ворот. Один, обшарив труп сержанта, достал из кармана связку ключей. Через минуту обе створки уже распахнуты настежь, и в них въезжает «роллс-ройс» советского посла.

– Эй вы там, во дворце, – по-английски кричит в мегафон полковник Гордеев, – прекратите огонь! К вам идет специальный посланник товарища Сталина, посол по особым поручениям Андрей Андреевич Громыко с посланием для его величества Георга Шестого.

«Роллс-ройс» с советским флажком на капоте выехал на лужайку и остановился метрах в десяти от входа. Двери разворочены взрывами снарядов, козырек над входом скручен и прошит осколками. В воздухе висит удушливый запах сгоревшего лиддита. Окно справа выбито и внутри что-то чадно горит. Стремительно бегут секунды.

В «роллс-ройсе» открылись задние двери. Из правой двери выбрался спецпосланник Сталина, из левой вышла одетая в мужской комбинезон худощавая женщина неопределенного возраста, держащая в руках небольшой плоский чемоданчик. Переглянувшись, они быстрым шагом стали подниматься по широкой лестнице, ведущей к заднему входу во дворец. Еще несколько шагов и, пройдя через выбитые взрывом снаряда двери, они попали в аудиенц-зал. Тут все было завалено мусором, мебель повреждена. На полу лежало несколько трупов солдат охраны, угодивших под разрыв снаряда. Перепуганный слуга встретил их у входа в Мраморную галерею и показал им повернуть налево.

– Вам сюда, сэр, – растерянно сказал он.

Король Георг VI, бледный, но старающийся держать себя в руках, спускался им навстречу по узкой лестнице. Чуть позади него шла его супруга, 42-летняя Елизавета Боул-Лойон, которую англичане называли «улыбчивой герцогиней», а Гитлер – «самой опасной женщиной Европы». Чуть позади матери шагали дочери: Елизавета и Маргарет. За ними тенью мелькнул неприметный человек в котелке, увидев которого, комиссар госбезопасности 3-го ранга Антонова саркастически улыбнулась.

«А вот и он, Стюарт Мэнзис, – подумала она про себя. – Явился – не запылился, субчик. А переворот он все же проморгал. Правильно сказал Лаврентий Палыч: “Мы с ним честно поделимся, а он нам честно не поверит”».

Это и в самом деле был полковник Стюарт Мэнзис, в 1939 году возглавлявший SIS, личный друг покойного мистера Черчилля. Сейчас он был растерян и слегка напуган. Очевидно, что у него несколько минут назад состоялся довольно непростой разговор с королем.

– Ваше величество, – сделав легкий поклон, сказал Громыко, – позвольте представиться – я посол по особым поручениям Андрей Громыко, личный посланник Верховного Главнокомандующего Вооруженными силами Советского Союза, товарища Сталина.

Тем временем комиссар госбезопасности 3-го ранга Антонова чем-то пощелкала на замке чемоданчика, после чего аккуратно приподняла крышку. Громыко достал из кейса несколько листов бумаги и передал их королю Георгу VI.

– Это мои верительные грамоты и личное послание товарища Сталина для вашего величества, – сказал он.

Король бегло просмотрел верительные грамоты, потом, нахмурив лоб, начал читать письмо Сталина.

– Лиззи, – сказал он супруге, – господин Сталин предлагает нам убежище в России и обещает дать нам возможность продолжить борьбу. Он пишет, что у него есть сведения – в случае отказа от его предложения нас ждет Тауэр и топор палача.

Антонова сделала шаг вперед.

– Ваше величество, – сказал Громыко, – позвольте представить вам комиссара госбезопасности третьего ранга – по-вашему, генерал-лейтенанта – Нину Антонову. Она генерал по особым поручениям при генеральном комиссаре госбезопасности Лаврентии Берии.

– Ваше величество, – сказала Антонова, – обе палаты британского парламента только что приняли решение объявить вас узурпатором. Наказание за узурпацию власти вам хорошо известно. Ваш брат Эдуард уже прибыл в Британию, чтобы снова надеть на себя корону. Последним британским монархом, которому отрубили голову, был Карл Первый Стюарт. Пусть он останется и последним королем, угодившим на плаху. Вы согласны со мной?

– Да, разумеется, – кивнул король, – но почему вы сообщаете мне об этом так поздно?

– По обычным дипломатическим каналам подобную информацию передавать нельзя, – ответила Антонова. – Мы связались с нашими британскими коллегами и предупредили их о готовящемся заговоре, после чего начали готовить операцию подстраховки. Но, очевидно, в силу присущего всем британцам бюрократизма, ответная реакция спецслужб королевства несколько запоздала.