Он просто уже был готов к худшему, он находился в состоянии ожидания неприятностей. Словно его подчиненный что-то натворил и его вот-вот должны были за это наказать. Собственно, почти так и было, с той лишь разницей, что подчиненным Сергея назвать можно было только условно. Зазвонил телефон.

— Николае? — прозвучал знакомый голос. — Есть некоторые изменения в планах…

Гора свалилась а плеч Ника. «Пронесло», — подумал он.

— Выезжайте ближе к шести, чтобы быть там вечером. Пошумите как-нибудь, чтобы охранники выглянули. Пусть напарник в них постреляет. Если попадет — даже лучше. На обратном пути позвоните хозяину из Трира и скажете: «Пьер согласился на беседу через два дня». Запомнили?

— Запомнил, — заторможено произнес Ник, снова придавленный своими неоправдавшимися надеждами.

— Завтра утром я перезвоню, — пообещал невидимый инструктор и положил трубку.

Ник вздохнул. Появилась слабая надежда, что Сахно к вечеру вернется, и они смогут выполнить сегодняшнюю задачу. До шести еще был целый день.

Но время пролетело быстро. Из-за низких туч вечер наступил раньше обычного и уже около пяти за окном стало серо и сумеречно. Капли дождя громко падали на асфальт под домом, и этот булькающий звук казался Нику каким-то неестественным.

Было в нем что-то ночное.

Часовая стрелка спокойно дошла до шести и двинулась дальше. Постепенно Нику стало ясно, что этот вечер предстоит ему коротать в одиночестве и дома, если можно назвать эту квартиру домом.

Он достал из холодильника бутылку пива. Подошел к открытому окну, и в лицо ударила освежающая влажность уличного воздуха.

Внезапно возникшее в душе спокойствие парализовало мысли. Он стоял и вдыхал влажность вечернего воздуха. Ни о чем не думал. Механически подносил ко рту пивную бутылку и делал очередной глоток из горлышка. Ему уже было все равно.

Следующим утром дождь все еще продолжался. Удивительно крепкий сон долго не отпускал Ника и даже усевшись на своем матрасе, он с трудом удерживал глаза открытыми. Сходил под холодный душ. Очнулся, но все еще тело сопротивлялось бодрости, навязываемой ему сознанием, мыслями, чувством долга, к тому же невыполненного.

Ник понял, что Сахно опять не возвращался. «Теперь-то он вообще не вернется», — подумал он и его вопросительный взгляд отыскал черепаху, словно она была полноправным представителем Сахно и отвечала за его действия.

Около десяти позвонил невидимый инструктор. Ник рассказал ему все, после чего пауза на другом конце телефонного провода длилась больше минуты.

— Я скоро перезвоню, — наконец произнес собеседник и положил трубку.

Он действительно перезвонил довольно скоро, минут через двадцать. Голос его звучал подавленно, но о Сахно он ни слова не сказал.

— Никуда не уходите, вам позвонит старый знакомый.

У Ника и так не было желания уходить под дождь. Как, впрочем, и других желаний.

Он заварил себе чаю, снова стал перед открытым окном, опустив чашку на подоконник. То же чувство окаменелости, животного спокойствия, полного безразличия охватило его. Он даже не сразу обернулся на прозвучавший телефонный звонок.

— Ник? Это Иван Львович, — донесся откуда-то издалека голос, тотчас отозвавшийся эхом.

— Иван Львович? — удивился Ник. — Вы где?

— Далеко, далеко. В Киеве. У меня для вас печальные известия… Даже не знаю, как сказать… Дело в том, что ваши жена и сын погибли…

Ника застопорило.

— Что? — с трудом выговорил он. — Что вы сказали?

— Ни-ко-лай, — медленно заговорил Иван Львович, словно разбивая слова на слоги. — Мне очень жаль… Пожар… Они, видно, подтапливали… было холодно…

Мы вас вывезем на днях… Забудьте пока обо всех делах… Ждите звонка, держитесь…

Ник опустил трубку, из которой нудно и монотонно доносились частые гудки.

Они звучали сначала тихо, так тихо, что Ник, все еще держа в руке трубку, забыл о ней. На глаза набежали слезы, но одновременно вернулась внутренняя душевная окаменелость, и слезы поползли вниз, будто совершенно независимо от Ника, словно продолжение шедшего за окном дождя.

Он сцепил зубы. Заоконный шум дождя отодвинулся куда-то в сторону, словно этот звук заносил через открытое окно ветер и вдруг он изменил направление. И громче зазвучали короткие гудки из трубки в опущенной руке. Ник глянул на трубку, как на что-то инородное. Захотелось освободить от нее руку, и он опустил ее на место.

Медленно оглянулся, осмотрел мокрыми глазами квартиру, показавшуюся в этот момент удивительно чужой.

Вышел. Постоял возле дома, чувствуя, как отяжелевает одежда, напитываясь дождем, как вода струится по волосам, затекает по шее за спину. Рука полезла в карман джинсов. Он вытащил две двадцатки. Куда теперь? Зачем?

Он снова оглянулся. Проводил взглядом проехавший мимо спортивный «мерседес», пока тот не заехал за дом напротив. Удивился, как бесшумно проехала мимо эта машина. Словно специально хотела подчеркнуть звук дождя.

Сжимая в руке две двадцатки, он пошел в сторону центральной площади. Не думая ни о чем.

Остановился на знакомой автобусной остановке под ее прозрачной крышей.

Через дорогу от него тускло горел свет в уже закрытом кафе, где он несколько раз пил кофе с «белыми мышками». Взгляд ушел дальше, направо. Остановился на светящейся зеленым неоном вывеске «Вайсбрау». Ему захотелось выпить. Наверно, это желание и вывело его на улицу, под дождь. Но только сейчас оно сформулировалось, заявило о своем существовании.

Он зашел в пивную. Заглянул из коридорчика, в котором висел автомат по продаже сигарет, в зал, где от безделья возле стойки официант болтал о чем-то с барменом. Только за одним длинным деревянным столом сидели друг напротив друга два мужика в свитерах. Пили пиво из больших бокалов. Между ними на тарелке лежали два кренделя, посыпанные солью.

— Битте, херайн! — отвлекся от беседы с барменом официант, обернувшись на звук открываемой двери.

Ник прошел в зал и сразу направился в дальний, самый темный угол за стойкой.

Официант подождал, пока посетитель усядется, потом медленно подошел. Стал в позу ожидания заказа.

— Бокал пива и рюмку водки, — попросил хриплым голосом Ник.

— Да-да, на улице так холодно сегодня, вы совсем промокли… — сказал, кивая, официант. — Минуточку!

Он вернулся и поставил перед Ником заказанное. Ник сам взял картонный кружок подставки с такими же вензелями, как и на вывеске пивной: «Вайсбрау».

Пивной бокал украшал тот же вензель.

Официант, заметив, как угрюмо рассматривает пивной бокал посетитель, забеспокоился.

— Вы хотели другое пиво?

— Нет-нет. — ответил Ник. — Принесите тоже крендель, — он кивнул подбородком на стол, за которым сидели другие два посетителя.