— Слава Украине!

…

— Я сказал — слава Украине!

Ангел отрепетировал удары и их последовательность — в уме, конечно. Из оружия у него была ручка в титановом корпусе за ремешком часов, но она ему не понадобится. Справится голыми руками. Обычно — такие вот задиры не ожидают, что их сейчас, в самом деле, начнут убивать…

— Я не понимаю, что вы от меня хотите — сказал он на испанском.

Второй — потянул первого за рукав.

— Пошли. Пошли Мыкола, не видишь, это турист.

— Нет. Это ватник. Я по глазам вижу.

Но, тем не менее, он позволил другу увлечь его за собой, тем самым сохранив себе здоровье, а может быть и жизнь.

* * *

Вечером — он встречал Ибрагима и Лукаша на фуре. Ибрагим — шипел как разъяренный кот и ругался на всех балканских языках сразу, проклиная украинских пограничников и таможенников, и вспоминая, сколько они взяли…

Издревле и издавна — Одесса была интернациональным городом, городом, который принадлежал стране, которая его контролировала лишь постольку — поскольку. Это было место, где жили русские, украинцы, молдаване, румыны, болгары, евреи, цыгане, греки, где были общины самых разных европейских народов, а самым успешным одесским градоначальником был вообще француз Ришелье, которого одесситы считали своим, и который потом возглавил правительство Франции. Увы, после того как Одесса попала под власть Украины — интернациональность Одессы превратилась в ее доступность для самых разных мафиозных кланов. В девяностые годы — один из одесских градоначальников положил Одессу под чеченцев, а спустя пятнадцать лет — Одессу отдали на кормление грузинам и грузинской группировке. К счастью — грузинский градоначальник, который надевал штаны задом наперед и вообще был не совсем адекватным человеком — долго не продержался…

Много в Одессе было молдаван. В Молдавии из-за слабости государства сложилась сильная группировка воров в законе, а так как в Европе особо не поработаешь — они бандитствовали в основном в Одессе. Одесса была контрабандным портом, на чем молдаване зарабатывали всегда и везде. Через Одессу шли мощные наркопотоки. Наконец, Одесса за последнее время стала настоящим секс-оффшором и молдаване тоже приложили к этому руку.

Корнел Тудор был пока еще не вором — он был стремящимся, хотя вором в Молдове можно было стать даже проще, чем в Грузии. Ему было тридцать семь лет, он родился в глухом селе и был не совсем грамотным — потому что нормальное образование в Молдове было роскошью.

Семья — собирала деньги для того, чтобы послать его учиться на врача. Послали — в Одессу. В Одессе — он понял, что профессия врача позволяет зарабатывать на незаконном обороте наркотических препаратов. Его быстро поймали, он отсидел год — после чего окончательно порвал с честной жизнью и стал жить жизнью бандитской.

Он был одним из тех, кто за счет своего неполного медицинского образования связался с неким кувейтским фондом и предварительно договорился о том, чтобы отправлять из Украины на Ближний Восток людей на органы. Эта договоренность — должна была стоить ему жизни, хотя он об этом не подозревал. Даже то, что из той поездки в Бейрут двое не вернулись — не насторожило его. А напрасно…

А пока что Корнел Тудор, которого братва гнала «лепилой» — с трудом выбрался из своего Икс-пятого на стоянке. Мутило… кажется, съел что-то не то, или водка бадяжной оказалась… надо активированный уголь выпить… дома есть.

Пулю, прилетевшую из темноты — он даже не почувствовал. Просто в глазах сверкнуло — и он провалился во мрак.

* * *

Тудора — нашли только под утро, на стоянке — один из водителей, который шел за машиной, обнаружил лежащее в проходе тело. Сначала подумал, что пьяный — но лужа крови говорила об обратном.

Токарев — приехал через час, когда районный розыск уже оттанцевал. Место происшествия уже описали, труп погрузили в труповозку. Сейчас, эксперт что-то там ковырялся на ложе трупа.

Токарев залез в машину, отодвинул простыню. Выругался.

На улице к нему подошел Гриневич, начальник районного розыска. Протянул пачку, Токарев скривился.

— Не. И так во рту как насрали.

Районный розыскник закурил.

— Короче, профи работал. Одна пуля, мы никак не можем понять, откуда — ни гильзы, ни ствола, ни следов, собака тоже без толку. Точно в затылок.

— Какая пуля?

— Пистолет, скорее всего. Никто ничего не слышал, наверное, глушитель.

— А камеры?

— Какие тут камеры…

Да уж…

— Чо творится то? — районный разыскник смотрел с надеждой.

— А что?

— Тараса Игоревича убили. Дима Палий с концами пропал. Теперь это.

— Это ты к чему? Какая связь?

— Да никакой на первый взгляд. Где Тарас Игоревич и где этот … жирдяй молдавский. Только … что-то больно чисто во всех трех случаях сработано.

— Во всех трех — почерк разный.

— Это да… Владимир Петрович…

…

— Этот Резницкий… он надолго у нас?

— Ты меня спрашиваешь?

— Да так оно. Только… я с пацанами поговорил — все за вас. Вы же наш, одесский с нами на земле начинали. А этот… ему здесь не жить, детей не растить. Ему пофиг что с городом будет, ему лишь бы бабла насшибать.

Токарев, ничего не ответив, пошел к машине.

* * *

Мерседес Хвоста — стоял на соседней улице.

Токарев оставил свою машину на противоположной стороне улицы, пересел. Играл Владимирский централ.

— Выключи…

Хвост похлопал водителя по плечу, тот приглушил звук и вышел.

— Что там?

— Лепила там. Дохлый как рыба на Привозе.

Хвост выругался.

— Что там?

— Он с Королем в близких.

— С Королем?

— Да. Кто его?

— Непонятно. По почерку — профи. Одна пуля, точно в затылок. Как казнь…

Хвост опустил окно, закурил…

— И что думаешь?

— А что тут думать. Видится мне, кто-то в городе воду сильно мутит. И вариантов два — либо Богдановский, либо Резницкий.

Вор покивал.

— А ты что думаешь? У тебя там ничего не слыхать?

— Ничего. Но мы и не рыли так, до сегодняшнего дня. Семидрев — ваша проблема.

— Это наша проблема — зло сказал Токарев — наша. Как думаешь, если на место Семидрева поставят варяга — того же Резницкого — на кого он ставку будет делать? На тебя или своих приведет? А?