Визитер откупорил еще две бутылки. «Великопоповицкий Козел» с чешским сыром и впрямь был хорош. Жизнь, конечно, дерьмо. Но приятные частности случаются.

– Давай дальше.

– Постулат второй – вся мировая литература является преодолением писателем тех или иных внутренних комплексов. Кого бы мы ни взяли…

– Не стал бы так категорично…

– Думаю, те случаи, что не лежат на поверхности, просто требуют более детального изучения. Итак, что преодолевает Ярик… тьфу, Славик? Погрузившись в дебри психоанализа и восприняв художественные тексты как обычные рассказы пациентов, мы придем к печальному выводу о наличии серьезнейших психологических проблем, уходящих корнями в детство нашего героя.

– Класс. Эмбриональную стадию затронешь?

– Нет, живи… Двигаем дальше. Что могло служить причиной такой сильной социальной дезадаптации у ребенка из благополучной в общем-то семьи? Скорее всего – одиночество, отсутствие чувства коллектива, лучше даже сказать – стаи. Это порой происходит при сильных физических или умственных дефектах у ребенка, но данную версию мы с возмущением отвергнем. Тогда остаются завышенная самооценка или завышенные требования к окружающим, в первую очередь – сверстникам. Данные случаи нам известны, они могут привести к идеализации окружающего: «Мне просто не повезло, я не встретил хороших людей, а мир так светел». У тебя произошла обратная реакция: «Мир – дерьмо, а кто-то этого не понимает, я им объясню». Поскольку во взрослой жизни ты личность вполне состоявшаяся, добившаяся определенной известности и уважения, то поруганию подвергаешь собственное детство. Погружая очередного ребеночка в большой чан с кипящим драконьим пометом, ты просто оправдываешь собственную юность. Заявляешь: она мне дико не нравится, я считаю первую половину своей жизни потерянной и несчастной, но это общий случай.

– Класс! – Визитер впервые посмотрел Скицину в глаза. Зарову должно быть крайне интересно. – Сколько я тебе должен за сеанс психоанализа?

– Это дорогая забава, разоришься. Таким образом, наш монстроподобный устрашитель детей превратился в человека, просто раз за разом убивающего свое детство. Здорово?

– Куда уж лучше.

– Вот так-то… – Скицин хлопнул его по плечу. – Не сердись, я шучу. На самом деле я вовсе ничего такого не полагаю.

– А доклад сделаешь?

– Ну… если позволишь. Пиво кончилось, что будем? Есть хорошее сухое винцо, есть прекрасный «Смирнов», настоящий, русского производства.

– Водку. Степан, я тебе хочу задать дурацкий вопрос. Из фильма «Игрушка». «Кто большее чудовище: я, приказывающий вам скинуть штаны, или вы, готовые оголить собственный зад?»

– А, достало? Конечно, ты. Написал, увлек, заставил поверить. Мы, читатели, народ слабый, податливый, верим легко, раскрыв рот.

– Особенно ты такой.

– Что я? – Скицин быстро поднялся. – Я своих комплексов не скрываю, я их холю и нежу! Профессия такая!

щелк…

Визитер прикрыл глаза. Повезло же ему с Прототипом.

Картинки слились. Николай и Илья увидели друг друга.

Удачи тебе, Прототип Силы.

Шедченко принял ледяной душ, обтерся махровым полотенцем. Хорошо, что вчерашняя баня завершилась не пивом, а зеленым чаем. Ничуть не хуже… особенно поутру.

Видимо, пока он мылся, ему принесли одежду. Непривычный такой костюмчик, штатский, но чертовски удобного спортивного кроя. Шедченко оделся, посмотрел на себя в зеркало. Даже не военный, пожалуй. Бывший штангист, удачно удерживающий форму.

Растолстел он все же на штабной работе…

В дверь постучали и вошли, прежде чем Николай успел ответить. Хайретдинов был собран и деловит. Молча опустил на разложенную кровать «дипломат», кивнул.

– Открой.

Шедченко откинул крышку. Достал пистолет, подбросил на ладони, привыкая к тяжести оружия. «Стечкин». Хорошая машинка, по недоразумению названная пистолетом.

– Спасибо, Рашид… Это было сложно?

– Достаточно. Какого хрена ты украинский гражданин?

Николай пожал плечами, поднял пистолет, прицеливаясь. Рашид нагнул голову.

– Осторожно, заряжен!

– Мне надо будет потренироваться.

– В подвале есть тир. Только быстро, Коля. Посланник Тьмы желает тебя видеть.

Шедченко вздрогнул.

– Его имя – Илья Карамазов. Он наемный убийца, как я понимаю, очень хороший специалист своего дела. Я не смог выяснить, где он живет. Всегда так с Тьмой… неясно до конца. Но мы почувствовали друг друга.

– Вызов?

– Да. Можешь считать это дуэлью. В полдень он будет ждать тебя во Всероссийском выставочном центре.

Шедченко недоуменно посмотрел на Визиря.

– Не я выбирал место. Он поставил меня перед фактом, Коля. Пригласил прийти. Через главный вход и к павильону «Космос».

– Так нельзя, Рашид. Там люди. Много людей!

– Кому ты объясняешь? Но если я не приду, то он все равно начнет стрелять. Поверь, выхода нет.

– Рашид, это оружие, – подкинул пистолет на ладони Шедченко, – легально?

– Да. Но, если ты кого-то уложишь, проблем у меня окажется предостаточно. Лучше всего будет уйти от милиции. Она, как правило, не спешит к месту происшествия.

– Полдень, – глянул на часы Николай. – Хорошо, время есть. Рашид, я должен действовать один?

Хайретдинов подумал секунду.

– Возьми одного из моих ребят. Кто тебе симпатичнее?

– Семен.

– Молодец… Сейчас мы все сделаем. Он будет оформлен твоим телохранителем. И сможет убить Посланника совершенно законно.

– Рашид, кто-то еще из вас туда придет?

– Бес его знает. Посланник Творчества, похоже, сегодня будет стресс снимать. Вчера они взяли мальчишку.

– И?..

– Посланник Творчества блефовал, пытался пойти на альянс с Развитием и Знанием. Он лгал. Это все поняли. Отпускать пацана глупо.

– Он его… убил?

– Вероятно, да. Через сутки я отвечу точно. Да что ты ужасаешься, вояка? Знаешь, сколько детей исчезает в Москве за сутки? И что с ними происходит? Накинутое на шею полотенце – не самый ужасный способ уйти из жизни.

Хайретдинов почесал переносицу.

– Впрочем, злись. Когда настанет черед писателя, ты ему это припомнишь. Знаю я вас, военных. Вечно робеете перед культурой… которая о вас подметки вытирает и с дерьмом смешивает.

– Это ее работа.

– Ну-ну. Идем завтракать. Потом еще немножко займемся… твоим гардеробом.

Мария вернулась только под утро.