– Легко. За операми твоими проследила, они на рынок за продуктами ездили, ну, чтобы вам с Олесей потом их привезти. Между собой говорили, фамилию твою называли. У тебя что имя, что фамилия... В общем, я рядом крутилась, все слышала. А потом и адрес твой узнала, у соседей. Не все тебя знают, Петрович, – пренебрежительно усмехнулась Шевцова. – Не очень популярная ты личность...

Отзываться на этот выпад я не стал. Только языком лишние движения делать да и время терять. Все равно мне, популярен я в массах или нет, чай, не «звезда». А то, что Агранов умудрился хвост за собой привести, с этим я, конечно, разберусь. Если жив буду.

– Квартиру мою ты затопила? – перешел я на «ты».

– А бить не будешь? – фыркнула Шевцова.

– Нет.

– Да, я затопила. Там над тобой дверь дерьмовая, шпилькой открыть можно. А у меня отмычки... Только Олеся, жаль, не повелась. Ничего, я ее на следующий день выследила. Винтовка у меня была... Хорошо сработала, как по нотам, да?

Я свирепо глянул на киллершу. Будь я титаном телекинеза, с удовольствием бы размазал ее взглядом по стенке.

– Ты еще за это ответишь, тварь! – выключив диктофон, свирепо выплеснул я.

– Может, я тебе ремонт в квартире сделаю, а? – раскисла Шевцова. – Ну, то, что натворила, исправлю... Я же хорошая. Ты не смотри, что злой могу быть, в душе-то я хорошая... Вытащил бы ты меня отсюда, капитан! Они же убьют меня!.. Лучше в прокуратуру отвези, там хоть какой-то шанс...

– Какой шанс? – вскипел я. – Какой шанс, сука?! Ты Олесю мою убила!

– Какую твою, придурок?! – вспылила в ответ Шевцова. – Она с потрохами Акимчеву продалась! Ты бы видел, как он ее в эти потроха!..

– Заткнись! – хлопнул по столу я.

Надо успокоиться. Ведь Олеся – предательница, и не стоило так переживать за нее.

– Я жить хочу, капитан. Понимаешь, жить хочу! – снова расклеилась девушка.

– Понимаю... Значит, Олеся... Э-э, гражданка Алехина была в сговоре с гражданином Акимчевым?

– Была. Она на него работала... И для себя, кстати, тоже. Думала замуж за него выйти! А хрена ей!

– Давай без комментариев, – скривил я губы. – Итак, записываем, гражданка Алехина была в сговоре с гражданином Акимчевым. Какую цель преследовал этот сговор?

– Хряпу оговорить. То есть Хряпова Михаила Афанасьевича. Акимчев подставить его хотел. Алехина показала на него, ну а когда мы сделали всех, кто был в списке, Аким сказал, что нужно и ее убрать. Меня по ее душу отправил, вот я, не будь дурой, ее и отработала...

– О каком списке вы говорите?

Речь шла о группе черногайских туристов, которые затем один за другим были убиты. Я зафиксировал это в протоколе и продолжил допрос с соблюдением всех формальностей.

Шевцова меняла свое настроение: то в ярость ее бросало, то в слезы, но ее показания оставались неизменными. Олеся работала на Акимчева, и убили ее по его заказу.

Я пытался путать Шевцову, ловить ее на расхождениях в ответах. Но то ли делал это без должного вдохновения, то ли она была уверена в своих показаниях, так или иначе, но поймать ее на противоречиях я не смог.

– Что со мной теперь будет? – слезно спросила она после того, как подписала протокол.

– Тюрьма будет.

– Меня туда точно отвезут?

– Думаю, да, – глянув на протокол, кивнул я.

Не для того же Хряпов устроил этот официоз, чтобы затем убить Шевцову по всем законам бандитско-воровского жанра. Хотя… кто его знает.

Признаться, допрос меня утомил. Видно, несколько дней праздного безделья выбили меня из колеи. К тому же я был определенно подшофе, и голова соображала не очень. И все же я справился с задачей, за что был щедро вознагражден Лерой.

Она устроила мне ночью на мою хмельную голову целый спектакль с переодеванием – была со мной и первоклассницей, и учительницей, а потом в коротком халате медсестры лечила меня от физического перенапряжения. А когда я вернулся в тонус, на сцене появилась горничная. И это было вовсе не костюмированное действо. У нас в спальне появилась та самая девушка, которая прислуживала нам на ужине.

– Ну, чего стоишь, как кукла? Раздевайся! – чуть ли не потребовала от нее Лера.

Девушка улыбнулась, но, как мне показалось, сквозь слезы. Может, я и вызывал у нее какой-то интерес, но в постель к нам она ложиться не хотела. А раздеваться начала, потому что у нее не было другого выбора. Платье сняла медленно, через опущенную голову, а оставшись без лифчика, стыдливо закрыла руками грудь. Больше я выдержать не мог.

– Давай кончай этот балаган!

– Вместе кончим! – хихикнула Лера.

Но это еще больше возмутило меня, и я, резко вскочив с кровати, развернул обескураженную горничную к себе спиной и не очень вежливо выставил за дверь. Подняв с пола ее платье, швырнул его Лере.

– Пошла и отдала ей! И больше так не делай, поняла?

Мой гнев привел ее в чувство.

– Я же как лучше хотела!

– Я сказал, пошла!

Ее я вытолкал за порог более грубо и еще закрыл за собой дверь.

– Дурак! – донеслось до меня из коридора.

Но я не ответил и завалился спать.

Лера не стала проситься обратно, я слышал, как ее каблучки зацокали вниз по лестнице. Ничего, пусть в каминном зале посидит, за рюмкой обдумает, какую ошибку допустила...

Я уже засыпал, когда услышал телефонный звонок. Сигнал шел из шкафа, где находилась моя куртка. Это могла звонить Дарья, но мне так лень было вставать. Может, и не Дарья это вовсе... Я смог уговорить себя и заснул.

Проснувшись, я услышал, что телефон по-прежнему звонит. Или сон мой был очень короток, или я кому-то был очень нужен. Пришлось подниматься, лезть в шкаф за телефоном.

– Ты что, спишь? – услышал я приглушенный голос Дарьи.

– А ты чего так тихо?

– Вдруг подружку твою разбужу, – с соленой насмешкой сказала она.

– Какую подружку? – похолодел я. – Нет со мной никого.

Для убедительности я хлопнул рукой по кровати, по ее пустующей половине. Мне показалось, что Дарья протяжно пискнула в ответ... Но нет, это телефон подал сигнал, что батарея полностью разряжена.

– Ты же не будешь говорить, что находишься в гостинице, – в ее голосе я снова уловил сарказм.

– Буду.

– Неправда. У Хряпова ты дома. И не один...

– Один!

– Но у него.

– У него. Но со мной никого нет... Сам я здесь, пьяный и сонный...

– Оксану видел?

– Какую Оксану?