О США я уже говорил. Датчане и исландцы морально и материально поддерживают экстремистские настроения в Прибалтике. В Румынии рассчитывают, сколько лет потребуется на возвращение в ее пределы Молдавии. Турецкие политики начинают размышлять категориями пантюркизма и, судя по поступающей информации, видят сферу своего влияния в республиках Средней Азии, а в перспективе — и в Татарстане. Они активно налаживают отношения с Арменией и Азербайджаном одновременно. Но на влияние в Азербайджане претендует Иран — туда направляются исламские проповедники, пропагандистская литература, ведется, одним словом, материальная подготовка к исламской революции. Неслыханная вещь — сталкиваются интересы Турции и Ирана из-за влияния на советской территории.

Западный капитал присматривается к Якутии, японцы — к нашему Дальнему Востоку, немцы — к Калининградской области, финны — к Карелии. Думается, что не следует относить всю многообразную деятельность, которую развернули на нашей территории иностранцы, к категории взаимовыгодного сотрудничества.

Мы вынуждены с сожалением констатировать, что деятельность американской и других западных разведок против нашей страны не сокращается, а принимает все более наступательный и масштабный характер. Должен сказать, что американцам у нас стало работать гораздо легче, чем нам у них. Советские граждане, в отличие от прошлого, стали рассматриваться как относительно легкие объекты для вербовки. Упор делается на приобретение агентуры и контактов в структурах власти, вооруженных силах, органах безопасности, оборонных, научных учреждениях. Круг интересов американской разведки весьма широк и предметен, ее тайные операции активизируются, трудно назвать ту область нашей жизни, которая оставалась бы вне поля ее зрения…

Начальник разведки по должности является заместителем председателя КГБ и входит в круг высшего руководства этой организации.

Первое главное управление несколько отдалено от комитета и географически, и организационно, и психологически, но тем не менее разведка — это часть органов госбезопасности, и то, что происходит в комитетских верхах, затрагивает и нас. До рядовых работников доходят отголоски внутрикомитетских конфликтов, поступают приказы и указания председателя, решения коллегии КГБ. Как правило, нас это касается мало. Вверху ограничиваются предписаниями по сбору информации о деятельности иностранных спецслужб, зарубежных антисоветских организаций, центров идеологической диверсии. Этими вопросами ПГУ занимается постоянно, и указания сверху лишь заставляют пристальнее взглянуть на состояние дел на том или ином участке.

Официальные совещания с участием только заместителей председателя проводить не принято. Крючков советуется с каждым в отдельности. Часто созываются совещания руководства комитета с участием начальников крупных самостоятельных подразделений. Регулярно заседает коллегия комитета, куда приглашаются представители всех управлений центрального аппарата и выборочно руководители органов КГБ в республиках, краях, областях. Выступления людей с мест оживляют заседания, мы лучше чувствуем осложняющееся положение в стране и в наших коллективах. Сухие, зачитываемые по бумажке, выдержанные в духе последних решений ЦК КПСС слова звучат все реже. Атмосферу заседаний определяет неподдельная тревога за судьбу страны и, естественно, Комитета госбезопасности, отсутствие представления о реальных путях выхода из критической ситуации.

В конце 1990 года большая группа сотрудников управления КГБ по Свердловской области обращается с открытым заявлением в Верховный Совет РСФСР и средства массовой информации по поводу неудовлетворительного положения дел в управлении и КГБ в целом. Возникает острейший, беспрецедентный конфликт, перехлестывающий рамки комитета. Авторов письма вызывают в Москву, проводится заседание коллегии. Свердловчане говорят горькую правду, это чувствуют все. Их руководители не меняются десятки лет, продолжают выполнять указания местных партийных властей, заставляют работников следить за политическими деятелями, скрыто записывать выступления на митингах. Увлекшись разработкой глобальных концепций организации работы всей системы госбезопасности, начальник управления и его заместители не знают, чем занимаются рядовые сотрудники, и не интересуются ими. Оперативный состав не понимает, какие задачи он должен решать.

Все претензии резонны, однако в ситуации есть и еще один, чрезвычайно важный дисциплинарный аспект. По правилам офицеры должны были обратиться к руководству комитета с требованием навести порядок в их управлении. Они сделали это в обход руководства и предали свое обращение огласке.

Я высказываю свое мнение — действия авторов письма должны быть расценены как грубое нарушение дисциплины. Это мнение поддержки участников совещания не находит, но важно высказать его, поскольку нельзя исключать возникновения подобной ситуации и в ПГУ. Кажется, я знаю настроения в своем управлении, постоянно поддерживаю личный контакт со многими рядовыми сотрудниками, но ведь и начальник Свердловского управления Ю.И. Корнилов тоже был убежден, что в его хозяйстве все в порядке. Коллегия заседает долго и принимает расплывчатое решение — в чем-то разобраться, что-то устранить, что-то улучшить. Мы плывем по течению.

Один-два раза в неделю, днем, я еду из ПГУ на Лубянку для того, чтобы пообщаться с коллегами в неформальной обстановке, узнать новости. Ровно в тринадцать тридцать председатель и его замы сходятся в столовой на четвертом этаже близ кабинета председателя и усаживаются за огромным столом. Еда обычная, без разносолов, порции скромные. Обслуживают внимательно и быстро.

За столом идет свободная беседа. Редкий день обходится без сетований на средства массовой информации. Выпады против КГБ следуют один за другим. Особое раздражение у нас вызывает «Огонек», да и другим изданиям достается за необъективность. Тон разговоров в целом пессимистический, хотя сам Крючков по натуре оптимист. Одна из его любимых присказок: «Проиграть мы всегда успеем, надо постараться выиграть». Примечательно, однако, что, выслушав какое-то безрадостное известие, он все чаще ограничивается неопределенным «да-а-а», не высказывает своего мнения и не дает указаний.

Прошли выборы в российский парламент. Рыжков, которого поддерживало руководство комитета, потерпел поражение. Разговор идет о результатах выборов. Разговаривают руководители одного из самых политизированных и информированных ведомств страны — КГБ. Каковы же выводы? Вывод первый. Средства массовой информации оболванили народ! Вопрос «Почему же не удалось оболванить народ партийным средствам массовой информации?» повисает в неловкой тишине. Вывод второй. В ходе выборов имели место нарушения порядка голосования, подтасовывались итоги в ряде мест. А где же были партийные и административные органы, куда они смотрели? Где именно установлены подтасовки? И еще аргумент, основанный на подсчете числа участвовавших в голосовании и проценте подавших голоса за победителей. За победивших голосовало меньше половины населения. Сколько же голосовало за проигравших? Подозреваю, что подобный «неформальный анализ» был в основе и официальных выводов комитета. Взглянуть беспристрастным оком на настроение народа страшно. Комитет пытается укрыться в частностях, чтобы не увидеть целого.