Наверное, это был какой-то гигантской тритон, жуткий мутант, рожденный в отравленных водах реки: длинное тело, лоснящаяся резиновая кожа, круглая голова, глаза навыкате и широкая лягушачья пасть, полная мелких зубов – их было много, слишком много. В то же время в облике существа было и что-то человеческое, насколько здесь уместно это слово. Похожие на спутанные водоросли лохмотья на голове могли сойти за волосы, но главное, на морде имелся нос, широкий, приплюснутый, но самый что ни на есть человеческий. Вот по этому носу Кати и попыталась ударить свободной ногой. Вложила в этот удар все силы.

Она почти попала, но в последний момент существо повернуло голову, и кроссовок лишь скользнул по волосам-водорослям: как будто она пнула большой ком спагетти. Из лягушачьей пасти послышались отвратительные булькающие звуки. Тварь еще сильнее сжала ее ногу. Крохотные коготки заскребли по джинсовой ткани.

– Пусти! – крикнула Кати. – Пусти, пусти, пусти…

У твари оказались очень длинные и очень тонкие пальцы, казалось, только тронь – и сломаются. Кати не понимала, откуда в них столько силы. Ее ногу будто стянули крепким жгутом и затягивали его все сильнее и сильнее. Она снова ударила и попала по плечу, но тварь даже не дернулась.

– Пусти меня!

Зачерпнув горсть мокрого песка и мелких камней, Кати швырнула ее в морду чудища. А затем еще одну. Она ни на что не рассчитывала, просто защищалась как могла, но именно этот трюк и сработал. Песок попал существу в глаза, и к такому повороту оно оказалось не готово. Коротко взвизгнув, чудище отпустило девочку и спрятало лицо в ладонях. Кати с ужасом уставилась на перепонки, покрытые тонкой сеткой капилляров. Жуткие руки: и не человеческие, и не лягушачьи, а что-то одновременно являющееся и тем и другим.

Но медлить было нельзя. Кати на четвереньках отползла в сторону, оглядываясь по сторонам в поисках хоть чего-то, что можно использовать как оружие – большого камня, длинной палки, да чего угодно… Среди намытого рекой мусора валялось отколотое горлышко бутылки. Кати схватила его и выставила перед собой, будто нож. Вода старательно вылизала стеклянные края и они были не такими острыми, но все же это лучше, чем ничего.

– Не подходи! – взвизгнула Кати.

Тварь скорчилась на мелководье, пряча лицо в ладонях. Похоже, глаза и впрямь оказались ее слабым местом, что было странно: существо жило под водой и далеко не в самой чистой реке. Кати удивилась этим мыслям – вернее, тому, что она вообще могла думать о чем-то подобном.

– Гласса… Боольно глассам… – захныкала тварь. – Мои гласски…

– Ты что? Умеешь разговаривать?! – выдохнула Кати и вдруг поняла, что нисколько тому не удивлена. Так и должно было быть. В какой-то момент она переступила невидимую черту, и игра пошла совсем по иным правилам.

Существо убрало перепончатые ладони и вытаращилось на девочку. Его лицо не выражало никаких эмоций, но каким-то образом Кати поняла, что сейчас оно не собирается на нее нападать. Некоторое время они просто смотрели друг на друга.

– Ты сделала мне больно, – наконец сказала речная тварь.

– Да, – кивнула Кати. – Ты тоже сделал мне больно. Ты на меня напал – я защищалась.

Существо рывком подтянуло ноги и село на корточки, точь-в-точь как огромная лягушка, расставив колени и опираясь руками о землю.

– Ссачем?

– Зачем я защищалась?!

– Да.

– Затем, что мне не нравится, когда на меня нападают!

Существо склонило голову набок.

– Голуби и крысы приходят сюда пить воду, – сказало оно. – Я их ловлю и ем. Они не ссащищаются.

– Я не крыса!

– В большую луну ссдесь лежал человек с дыркой в голове. Он тоже не ссащищался. Ты пришла сюда, чтобы у меня было много еды до новой луны, так?

– Что за чушь!

– А ссачем ты сюда пришла?

– Я… – Кати поджала губы. – Я пряталась. От… Других людей.

– Они хотели тебя съесть?

– Нет! – возмутилась Кати. – Еще чего…

И тут же прикусила язык. Ведь если подумать, слова речной твари были не так уж и далеки от истины. Разумеется, Лаура с Казиком не собирались варить из нее суп или что-то подобное. Но если смотреть шире… Они ведь и в самом деле ее ели. Кормились ее страхами и болью, смаковали ее унижение. Они были хищниками, она – их добычей. И не важно, в чем это выражалось, суть от этого не менялась.

– Я тоже ссдесь прячусь, – поделилось с ней существо. – Мы будем прятаться вместе? Давай так: на этом берегу все крысы твои, а мои – на том.

Кати вздрогнула:

– Благодарю, но можешь оставить себе всех крыс. И на том берегу, и на этом. Я не собираюсь здесь оставаться.

Перспектива провести остаток жизни под мостом в компании подобного чудища вовсе не казалась ей заманчивой. Наоборот, нужно думать, как бы поскорее отсюда выбраться.

– Жаль, – существо шмыгнуло носом. – С тобой можно говорить, а крысы со мной не рассговаривают…

– И давно ты здесь прячешься?

Странное существо очень медленно кивнуло.

– Я помню, когда ссдесь рос лес, – сказало оно. – Тогда вода в реке была другого вкуса, в ней плавало много вкусной рыбы, а вот крыс не водилось совсем.

– Ничего себе! – Это сколько лет получается? Сто? Двести? Еще больше? Невероятно! – А ты… Ты кто такой? У тебя есть имя?

– Есть имя. Хенрих… Хенрих Сселеные Ссубы… Так меня совут. Я принц тысячи ракушек.

Кати замерла.

– Погоди… Ты сказал «принц»? Принц-лягушка?!

Наверное, каждая девочка хоть раз в жизни мечтала встретить зачарованного сказочного принца. И Кати не была исключением, только она представляла его несколько иначе. Лягушонок в премиленькой золотой короне, но никак не антропоморфная амфибия.

– Нет… Принц тысячи ракушек… Я их ношу с собой – видишь?

Существо извернулось, демонстрируя спину, покрытую странными наростами вдоль хребта, поначалу Кати приняла их за облезающую чешую, как у больного карпа из аквариума в супермаркете.

– Э… Зачем они тебе?

Хенрих покачал головой.

– Они красивые внутри, – сказал он. – Они так переливаются, а еще с ними я могу делать вот так…

Хенрих выгнул спину дугой, а затем резко выпрямился. Послышался треск, словно кто-то провел пальцем по зубьям огромной расчески. От неожиданности Кати подскочила на месте. Глядя на ее прыжки, речное существо забулькало и захлопало перепончатыми ладонями по воде. Кати попыталась улыбнуться в ответ, правда, получилась у нее лишь кривая гримаса. Все-таки это было странно: только что это существо пыталось ее сожрать, и вот они уже болтают, как старые приятели. А главное, происходящее вовсе не казалось ей чем-то из ряда вон выходящим.