Сдержанная похвала в адрес Аланы вызвала у него улыбку.

– Да, будет, – согласился он, и леди Марджори Карри улыбнулась в ответ, предвкушая Рождество, чего с ней не случалось с детства.

– Я хочу просить руки Аланы. – объявил Иан, остановившись перед Гленлорном в гостиной, ранее принадлежавшей его матери. Если все сложится хорошо, вскоре это будет гостиная Аланы.

– Нет, – буркнул Гленлорн.

– Алек, будь благоразумен, – принялась уговаривать Кэролайн. – Алана любит его.

– Если хотите, приезжайте за ней весной – не нынешней, а следующей, – предложил Алек.

– Я уже просил ее выйти за меня, и мы уже… – он неловко переступил с ноги на ногу. Нет, он не станет упоминать о ночи в коттедже, чтобы заполучить ее. Иначе он ничем не лучше Пенелопы.

Но Гленлорн, услышав его, начал угрожающе багроветь.

– Макгилливрей, я уже наслушался историй о носовых платках, о том, как вы несли Алану на плече, связав своим пледом, а потом держали ее привязанной к постели.

Иан не выдержал и усмехнулся.

– Увы, все это правда, – подтвердил он. – До последнего слова.

Кэролайн Макнаб вскрикнула, ее муж замахнулся, и его кулак впечатался в челюсть Иана. Боль была адской, из глаз посыпались искры. Иан схватился за щеку и снова усмехнулся.

– Будем считать, что ваше благословение я уже получил.

Празднование сочельника началось с наступлением ночи, в самый разгар снегопада. Древний зал замка Крейглит преобразился к Рождеству – «Ноллэг Бэк»: столы были застелены тканью цветов клана Макгилливреев, на стенах висели перевитые лентами гирлянды из зелени, зал наполняли ароматы сосны и ели. На окна выставили свечи, чтобы освещать дорогу путникам, золотистое сияние озарило морозные узоры на стеклах и отразилось в глазах радостных членов клана Макгилливреев. Заиграла волынка, Алана захлопала и заулыбалась, хоть на сердце у нее было тяжело.

Иан вошел в зал вместе с леди Марджори, и праздник официально начался. Лэрд, нарядившийся в шотландскую шапочку и килт, был настолько хорош собой, что все дружно ахнули, а Алана на миг позабыла, что надо дышать.

Она огляделась в поисках Пенелопы, но невесты Иана нигде не было видно. Наверное, она выйдет попозже, задумав эффектно обставить свое появление – например, приехать на ледяных санях, запряженных семью оленями. Уже ничто не могло ни удивить, ни ранить Алану – по крайней мере, она на это надеялась. Она держалась так прямо, что ломило спину, скулы болели от улыбок.

Иан обводил зал взглядом, пока не высмотрел ее, и Алане показалось, будто в нее ударила молния. Единственного взгляда хватило, чтобы ее сердце заколотилось, тело вспыхнуло. Она отвела глаза, вцепившись в свой бокал, сделала большой глоток виски, который приятно согрел ее изнутри, и улыбнулась как ни в чем не бывало. Ей надо готовиться к объявлению помолвки. Сначала поднимут тост за Рождество, затем – за рождественское полено и, наконец, – за обручение лэрда Иана Макгилливрея и леди Пенелопы.

Алана задумалась: заметит ли кто-нибудь, если она улизнет или провалится сквозь землю?

Из бывшей оружейной вытащили полено, «кайах ноллэг», с привязанными к нему веревками. Поскольку метель не давала выйти из дома, дети катались на полене прямо по залу. Его трижды протащили вокруг всего зала на удачу, мужчины брались за веревки по очереди, похваляясь своей силой. Дети визжали и смеялись.

Под аккомпанемент волынки полено подтащили к камину, детей с него сняли. Пятеро сильных мужчин уже ждали, чтобы поднять полено и поставить его вертикально перед камином. Вырезанное на полене лицо зимней ведьмы сейчас предстанет собравшимся. За нее поднимут тост, восхищаясь искусством резчика, потом полено бросят в очаг и будут жечь всю ночь.

– Алана!

Обернувшись на его голос, она обнаружила, что Иан стоит перед ней.

– Иан, что вы делаете? Все ждут, когда вы поднимете тост, – напомнила она и крепко сжала бокал, чтобы удержаться и не дотронуться до него, а потом заметила, что у него бокала нет, и отдала ему свой. – Вот, возьмите.

Но он не отпустил ее руки, сжимающие бокал.

– Отойдем на минутку, – шепнул он. Она пошатнулась, голова закружилась от его запаха – шерсти килта, аромата тела. Алана закрыла глаза. Может, он поцелует ее? Чинно попрощается? Как глупо…

– Я не могу, Иан. Так нельзя. Я желаю вам и Пе… то есть вашей невесте, всяческих благ, искренне желаю, – заверила она, боясь расплакаться, случайно взглянув на него.

– Рад слышать, – его голос прозвучал чуть насмешливо, и она наконец отважилась посмотреть в его глаза. Он улыбался ей. Он спятил? А если Пенелопа увидит?

– Идите же, полено уже поднимают! – зашептала она. Алана ждала, что присутствующие разразятся дружными возгласами.

Но все только ахнули, и Алана подняла голову.

Поверх голов толпы на нее смотрела «кайах ноллэг» – зимняя ведьма. Алана растерянно заморгала: лицо, вырезанное на полене, никак не могло принадлежать старухе. Оно было озорным, лукавым, милым и молодым.

– Это же я… – ошеломленно выговорила она.

Все дружно повернулись к ней, у нее дрогнуло сердце. Она перевела взгляд на Иана.

– Что это значит? Иан, что скажет Пенелопа?

Он усмехнулся и склонил голову.

– Думаю, заметит явное сходство с женщиной, которую я люблю.

Ее бросило в жар. Она посмотрела на бокал, который они держали, обхватив ладонями, и попыталась высвободить руки. Он удержал ее.

– Но вам нельзя…

– Я не собираюсь жениться на Пенелопе. Я поговорил с ней и объяснил, что мы с ней не пара. И что я люблю другую.

В зале становилось жарко, у Аланы закружилась голова. Возможно, она ослышалась – здесь так шумно! Она огляделась и вдруг поняла, что все вокруг молчат и смотрят на нее во все глаза.

– А вы поцелуете ее, лэрд? – спросил кто-то. – Свадьба будет?

Он обвел взглядом собравшихся, взял бокал и отдал его кому-то.

– Думаю, об этом лучше спросить леди Алану, – ответил он и, к ее изумлению, опустился на колено. – Алана Макнаб, вы выйдете за меня замуж, станете моей женой, хозяйкой Крейглита и графиней Пембрук?

Она смотрела на него, не в силах издать ни звука.

Он обнял ее.

– Надеюсь, ты не откажешься, милая.

Алана почувствовала, как тает ее сердце. На глаза навернулись слезы. Вспышка радости пронзила ее, как молния, рассыпалась искрами, разбежалась по венам, заполнила ее целиком. Она увидела отражение собственного лица в глазах Иана и сказала: «Да».

– Что? – выкрикнул из толпы Сэнди, приставив ладонь к уху. – Я не расслышал!

– Она сказала «да»! – громко произнес Иан, не сводя глаз с Аланы. – Она сказала «да»!