* * *

Начнем с Гурова.

Что это за человек? Ему почти сорок (ну, скажем, тридцать восемь) лет. У него трое детей. Он давно и с удовольствием изменяет жене с разными женщинами, при этом женщин презирает и называет их «низшая раса». Его женили рано, когда он был еще на втором курсе. По образованию филолог, но служит в банке, имеет два дома. По существу, рантье. Судя по тому, что он утром провожает дочь в гимназию, а потом идет в гостиницу к любовнице, служба в банке у него весьма непыльная и не является главным заработком. А судя по тому, что он живет с нелюбимой женой, можно предположить, что его так рано женили, потому что женили на деньгах. На девушке из богатой семьи, на богатой наследнице. Трудно исключить, что капиталы жены, которую он так не любит, – один из источников его благосостояния.

Он мелко тщеславен: «Ему было лестно, что у него бывают известные адвокаты и артисты и что в докторском клубе он играет в карты с профессором».

Он мелко лицемерен: «С жадностью прочитывал по три газеты в день и говорил, что не читает московских газет из принципа».

То есть человек пустой, эгоистичный, мелкий.

И вот он соблазняет двадцатитрехлетнюю Анну Сергеевну, и она влюбляется в него, а он в нее.

* * *

(Тут в скобках хочу обратить внимание своих читательниц, что для «дамы с собачкой» разница в пятнадцать лет роли не играет, – хотя многие из них возмущаются, читая мои скромные тексты: «Что? У нее секс с мужчиной на тринадцать лет старше? Как она могла? Со старым мужиком? Не верю! Так не бывает!»)

Но это в скобках.

* * *

Итак, «курортный роман».

Что же такое Анна Сергеевна? Она точно так же изменяет мужу. Мужа своего она не любит и не уважает, но не потому, что он дурной человек, а потому, что (возможно, по молодости, а возможно, по душевной ограниченности) искренне не понимает, что это такое – уважать. Доказательство: она не знает, где ее муж служит и что конкретно делает. Но при этом обзывает его «лакеем». Хотя, как выясняется позже, в городе С., где они живут, у него большой и богатый дом. Проще говоря, она живет на средства мужа, но даже не интересуется, откуда что берется.

Зачем же она вышла замуж так рано?

Она объясняет с убийственной простотой: «Мне, когда я вышла за него, было двадцать лет, меня томило любопытство, мне хотелось чего-нибудь получше; ведь есть же, говорила я себе, другая жизнь. Хотелось пожить! Пожить и пожить… Любопытство меня жгло… вы этого не понимаете, но, клянусь богом, я уже не могла владеть собой, со мной что-то делалось, меня нельзя было удержать, я сказала мужу, что больна, и поехала сюда… И здесь всё ходила, как в угаре, как безумная…»

Касательно другой жизни: в поисках ее Анна Сергеевна почему-то переехала к мужу из Петербурга в провинциальный С. Вот эти слова «клянусь богом, я уже не могла владеть собой… меня нельзя было удержать» ясно говорят о том, что́ это было за любопытство и где именно у нее «жгло». Пардон, конечно.

Это понятно. Ей хотелось секса, а после замужества оказалось, что фон Дидериц ее не удовлетворял. Наверное, он был ей неприятен в постели – так бывает, это много раз описано в хороших книгах: случай Ирэн и Сомса Форсайта, Елены (Элен) Курагиной и ее мужа Пьера Безухова.

Сексуальное жжение Анны Сергеевны надо понимать так, как оно есть, – как сексуальное жжение. Не надо преуменьшать значение этого мотива, но и преувеличивать тоже не надо.

Потом Анна Сергеевна начинает ездить к Гурову в Москву, обманывая своего мужа, что едет к профессору посоветоваться насчет своей женской болезни. Тем самым она отлучила мужа от постели. Понятно. Ей было противно с ним спать – она нашла выход и время от времени ездит спать с любовником.

* * *

Обычное дело: мужчина и женщина изменяют своим честным и добрым супругам. Бывает. Дело житейское. Осуждать не надо. Но надо и понимать: в этих отношениях нет ничего возвышенного, чистого, прекрасного. Анну Сергеевну и Гурова не связывает ничего, кроме секса. Ни общие интересы, ни убеждения, ни даже какая-то, извините, «борьба» – да хоть с чем-нибудь типа иноземного ига или социальной несправедливости, как героев, скажем, Тургенева, Чернышевского или Слепцова (был такой неплохой русский писатель). Нет, они вполне притерпелись к ситуации – и к семейной, и к социальной. Сдается мне, что это как раз то, о чем мои нравственно придирчивые читатели говорят: «Какие-то они с гнильцой, дешевые эгоисты. Бабник и сексуально неудовлетворенная дамочка. Обманщики своих супругов».

Но мне возразят: у них же любовь!

Он чувствует, что для него нет никого дороже! Им кажется, что они как две разлученные птицы!

Ох уж это мне «оправдание чувствами»! Я не знал ни одного патологического бабника, ни одной шлюховатой дамы, которые бы не оправдывали свои приключения словами «я ее/его полюбил/полюбила!».

Ну а если вы так уж любите друг друга, то зачем такие мучения: «Потом они долго советовались, говорили о том, как избавить себя от необходимости прятаться, обманывать, жить в разных городах, не видеться подолгу. Как освободиться от этих невыносимых пут?

– Как? Как? – спрашивал он, хватая себя за голову. – Как?»

Как, как?

Да очень просто. 1899 год на дворе. Еще в 1895 году в рассказе Чехова «Супруга» герой говорит жене: «Я дам тебе развод, приму вину на себя».

Избавление – вот оно.

Думается, что жена Гурова, вся такая прогрессивная и либеральная, скорее всего, не стала бы возражать против развода. Да и фон Дидерица победили бы, тем более что Гуров водит дружбу с известными адвокатами.

Но, наверное, им обоим это не нужно.

Наверное, Гуров боится, что в браке с Анны Сергеевны тут же слетит очарование женщины тонкой, юной, неопытной, ранимой.

Наверное, и Анна Сергеевна боится, что секс с Гуровым, превратившись из тайных редких встреч в ежедневную укладку на супружеское ложе, лишится нынешнего обаяния и сладости.

Но доказать, что им это не нужно, можно гораздо проще. Когда люди, имея хотя бы слабую возможность что-то сделать, этого не делают, даже не пытаются, – значит, им это не нужно.

* * *

В общем, дешевые эгоисты!

* * *

Хотя на самом деле это один из лучших рассказов на свете – именно поэтому. Потому что он не о романтических героях, не о возвышенных душах, не о трагических порывах к свободе и свету (прямо «Песня о Соколе» вспоминается), а о самых обыкновенных людях. Об эгоистах и чуточку с гнильцой.

* * *

Кстати, если яблоко чуть подгнило – значит, оно натуральное.