Невинс, лучшему адвокату по уголовным делам в штате. И знаете что? Свежий взгляд и свежая кровь помогают активизировать дело. Рубен и я отдали этому все, что у нас было. Клео нужен был специалист, который мог бы объективно проанализировать произошедшее и который знал Четвертый окружной апелляционный суд вдоль и поперек. Я передала Гриффитов в хорошие руки. И была готова помогать и дальше.

Это было нелегко. Это до сих пор со мной.

Эльва Гриффит: Я поняла, что Самсону больше нечего нам дать. Благослови его Господь за все, что он сделал. Апелляция должна была обойтись дорого, поэтому он создал для нас страницу краудфандинга. Такого рода вещи были специализацией моего шурина, он проделал отличную работу, объединив это с видео Мэри Клэр и… как это называется… SEO-оптимизированной поисковой рекламой и рекламой в СМИ. Я не умела ориентироваться в Интернете, но он попросил своих людей научить меня, и я довольно быстро освоилась.

Мы с Эйсой согласились дать несколько платных телевизионных интервью, и все деньги пошли на апелляцию. Затем последовала организация тура по церквям Калифорнии, где я могла бы выступить в защиту Мэри Клэр и попросить пожертвования в ее юридический фонд. Мы начали с Сан-Диего, где находится апелляционный суд. У них там есть эти невероятные мегацеркви[30], мы встретили много хороших и порядочных людей, которые были готовы нам помочь.

Клео Рэй: Моя мать – уличная проповедница, не от мира сего, оказалась крутышкой – крутышкой в крестовом походе за освобождение своей дочери. «О Господи, смилуйся над нашей Мэри Клэр и даруй ей еще один шанс добиться справедливого судебного разбирательства и справедливого вердикта». Она научилась вести страницу по сбору средств, участвовала в новостях и кабельных шоу, посвященных вере, и каждую неделю появлялась на воскресных проповедях. Она была моей защитницей номер один.

И она была моим первым посетителем в тюрьме.

Эльва Гриффит: Да, я просила прощения у своей дочери. Если бы она согласилась, я, конечно, была готова начать все с чистого листа. Я бы не стала пытаться на нее давить, я бы уважала ее независимость. Нам обеим нужно было многое исцелить.

Клео Рэй: И до меня наконец дошло, как ужасно я обращалась с ней… с обоими своими родителями. Я неделями отказывалась позволять им навещать меня в тюрьме. День за днем я игнорировала их в зале суда. Они пожертвовали всем, чтобы прийти поддержать меня, они спали в гаражах и на полу в домах разных людей, они отказались от своей миссионерской работы. А я отшила их.

Когда я впервые попала в тюрьму штата, один из психологов попросил меня о встрече. Она следила за судебным процессом, и вы знаете, какой был ее первый вопрос? «Почему вы так вели себя по отношению к своим родителям?»

«Э-э… ну, я ненавидела их методы воспитания».

«Что именно вы ненавидели?»

«Бог был на первом месте, а собственные дети – на втором. Или даже: Бог был на первом месте, их церковь – на втором, их дети – на третьем. Все что угодно было важно, а собственные дети занимали последнее место».

«Вам кажется, они вас не любили?»

«Они любили меня. Но Иисуса они любили больше».

«Вы все еще так думаете?»

Они пришли сюда ради меня, чего не случалось раньше, это был факт. И мама обрела какую-то сверхспособность, собирая деньги для спасения дочери.

В конце концов отец заболел и перестал приходить в тюрьму на свидания. И мы с мамой оставались вдвоем на шестьдесят минут, раз в неделю. Так много гнева… и я отпустила все это.

И знаете что? Это было не так сложно, как я думала.

Эльва Гриффит: Во время одного из моих визитов Мэри Клэр сказала мне, что она начала посещать в тюрьме занятия по изучению Библии. И в эту минуту я почувствовала себя счастливой. Очень счастливой. Но я просто сказала ей: «Молодец!» – и не стала ни о чем допытываться. Когда ей будет, что мне рассказать, она расскажет.

Клео Рэй: На этих занятиях по изучению Библии поют евангельские песни. И мне удалось удивить моих тюремных сестер своей способностью декламировать большинство текстов из их песенника. Я даже научила их нескольким новым гимнам – по памяти.

Я слышал, как голос Иисуса сказал:

«Я – свет этого темного мира.

Взгляни на меня, твое утро взойдет,

И весь твой день будет светлым».

Эльва Гриффит: Мисс Невинс подала апелляцию в течение шестидесяти дней после вынесения вердикта, затем она должна была подать заявление, это заняло еще шестьдесят дней, затем нам пришлось ждать, пока судьи по апелляциям изучат его и назначат устные прения. Нам сказали, что весь процесс может занять от двенадцати до двадцати четырех месяцев. Мы с Эйсой сняли небольшой дом за пределами Фресно, по дороге к тюрьме Мэри Клэр. Мы нашли хорошую церковь, к которой можно присоединиться, прихожане были очень гостеприимны. Потом Эйса заболел и не смог часто выходить из дома. Моя дочь находилась в тюрьме, а муж – на больничной койке. Но Господь не оставил бы нас. «Он – моя сила и мой щит, и на него уповает мое сердце».

Дункан Макмиллан, интервьюер: Это интервью проводится в комнате для свиданий тюрьмы штата, в которой в настоящее время содержится Клео Рэй. Мы благодарим должностных лиц как здесь, так и в Калифорнийском департаменте исправительных учреждений и реабилитации, которые удовлетворили наш запрос, хотя по соображениям безопасности мы были ограничены и могли записать только аудио. Поскольку это открытая комната, вы будете слышать фоновые шумы и различную акустику. И вот я сижу в этих скудных декорациях напротив Клео Рэй, которая только что провела в заключении в этом учреждении свой четырнадцатый месяц.

Естественно, первый вопрос: как у вас дела?

Клео Рэй: Так много слоев в вашем вопросе. Прежде чем я