Какое-то время меня это устраивало. Не ожидая большего, я стала ждать наших бесед. Меня безмерно радовало, что он ценил мои рассуждения и поощрял меня. От него я узнала много нового, а со временем поняла, что сама тоже могу кое-чему его научить, например радостям семейной жизни, о которых он понятия не имел. Я уверена, что могу его рассмешить, как никто другой.

Однако этого было недостаточно. Что бы я ни делала, я не могла избавиться от мысли, что он не любит меня. Конечно же я ему нравилась, и он ценил меня. Но это не имело ничего общего с любовью. И такой мучительной была эта мысль, что она пожирала меня изнутри, не давая покоя ни телу, ни душе. Я стала избегать людей, будь то мои друзья или соседи. Теперь я предпочитаю оставаться одна в своей комнате и разговаривать с мертвецами. В отличие от живых людей, мертвые никогда никого не осуждают.

Если говорить о живых, то моей единственной подругой сделалась Роза пустыни.

Объединенные общим желанием держаться подальше от людей, мы очень сблизились. Она тоже стала суфийкой. Сбежав из дома непотребства, Роза пустыни вела уединенную жизнь. Однажды я сказала ей, что завидую ее смелости и той решительности, с какой она начала новую жизнь.

Она же покачала головой и сказала:

— Я не начинала новой жизни. Единственное, что я сделала, — это умерла до смерти.

Сегодня я отправилась навестить Розу пустыни по не совсем обычному поводу. Я собиралась держать себя в руках и спокойно поговорить с ней, но стоило мне войти в дом, как рыдания стали рваться наружу.

— Кимья, у тебя все хорошо?

— Не все, — призналась я. — Мне нужна твоя помощь.

— Ну конечно. Что я могу для тебя сделать?

— Это из-за Шамса… Он не приближается ко мне. Я хочу сказать, в определенном смысле… — пробормотала я. — Я хочу быть привлекательной для него. Научи меня.

Роза пустыни тяжело вздохнула.

— Кимья, я поклялась, — проговорила она едва ли не с раздражением, — да, я поклялась Богу оставаться чистой и даже не думать о том, как доставлять удовольствие мужчинам.

— Но ты же не нарушишь клятву, ты просто немножко поможешь мне, — взмолилась я. — Я хочу сделать Шамса счастливым.

— Шамс — образованный человек, — прошептала Роза пустыни, словно боясь, что ее могут подслушать. — Не думаю, что ты поступаешь правильно.

— Но он же мужчина! — возразила я. — Разве не все мужчины сыны Адама? Просвещенные или непросвещенные, у всех есть плоть и кровь. Даже у Шамса, правильно?

— Да, правильно, но…

Роза пустыни схватилась за свои четки и принялась перебирать на них бусинки, склонив в раздумье голову.

— Ну пожалуйста, — не отставала я. — Ты единственная, кому я могу довериться. Прошло семь месяцев. Каждое утро я просыпаюсь с тяжестью на сердце, каждую ночь засыпаю со слезами на глазах. Больше так не может продолжаться. Я хочу соблазнить своего мужа!

Роза пустыни промолчала. Я сняла платок, взяла ее за голову и заставила внимательно посмотреть на себя.

— Скажи правду. Я уродина?

— Кимья, конечно же нет. Ты красивая молодая женщина.

— Тогда помоги мне. Открой мне дорогу к мужскому сердцу.

— Знаешь, дорогая, дорога к мужскому сердцу может далеко завести женщину, так что она сама забудет о себе.

— Все равно, — отозвалась я. — У меня нет пути назад.

Декабрь 1247 года, Конья

Плача, Кимья молила меня о помощи. У нее сморщилось лицо, дыхание становилось все более затрудненным, и в конце концов я сказала, что помогу ей. В глубине души я понимала бесполезность этого и знала, что не должна поддаваться ее уговорам. Сама не понимаю, как я не предвидела будущей трагедии. Мучимая виной, я все спрашиваю и спрашиваю себя: как я могла оказаться настолько наивной, чтобы не увидеть ужасный конец?

В тот день, когда она пришла ко мне за помощью, я ничего не могла поделать.

— Пожалуйста, научи меня, — шептала она.

«Не будет вреда», — подумала я, пока мое сердце обливалось слезами из сострадания к малышке. В конце концов, она же хотела соблазнить собственного мужа. Не чужого мужчину! У нее был один мотив: любовь. Ну как это может привести к чему-то плохому? Ее страсть сильна, но в ней нет греха. Это чистая страсть!

В глубине души я сознавала, что это ловушка, но так как ее устроил Бог, то я не видела в ней вреда. Поэтому я решила помочь Кимье, деревенской девушке, чье понятие о женской привлекательности ограничивалось хной на руках.

Я научила ее, как украсить себя, и она оказалась понятливой ученицей. Пришлось рассказать ей, как принимать ароматные ванны, нежить кожу пахучими маслами и притираниями, накладывать на лицо маски из молока и меда. Я дала ей янтарные бусины, и она вплела их в волосы, чтобы от них долго и приятно пахло. Лаванда, ромашка, розмарин, тимьян, лилия, майоран и оливковое масло — я поведала Кимье, как ими пользоваться и как ночью разжечь в муже страсть. Потом я научила ее отбеливать зубы, красить хной ногти, сурьмить ресницы и брови, подрумянивать губы и щеки, как делать волосы пышнее и шелковистее, а грудь полнее и круглее. Вместе мы отправились на базар в лавку, которую я хорошо знала с прошлых времен. Там мы купили шелковые платья и шелковое белье, каких она никогда не видела и каких не касались ее руки.

Потом пришло время научить ее танцевать перед мужчиной и демонстрировать во всей красе тело, которым ее наградил Бог. Через две недели Кимья была готова покорить своего мужа.

В тот день я украшала Кимью для Шамса Тебризи так же, как пастух украшает жертвенную овечку. Первым делом Кимья приняла теплую ванну и смазала волосы маслом. Потом я помогла ей одеться так, как женщина одевается только для своего мужа, да и для него лишь пару раз за всю жизнь. Я выбрала вишневый чехол и розовое верхнее платье с золотыми гиацинтами, которое подчеркивало округлость ее грудей. В последнюю очередь мы наложили много, очень много краски на лицо. С ниткой жемчуга на лбу Кимья выглядела такой красивой, что я не могла отвести от нее глаз.

Когда мы закончили, Кимья больше не казалась неопытной робкой девчонкой, она была женщиной, сгорающей от переполнявших ее любви и страсти. Она стала женщиной, готовой сделать отчаянный шаг навстречу своему любимому и, если понадобится, дорого заплатить за это. Пока я оглядывала мою красавицу, мне на память пришли стихи об Иосифе и Зулейке из Кур’ана.

Подобно Кимье, Зулейка тоже была охвачена страстью к мужчине, который не отвечал ей взаимностью. Когда же в городе начали злословить насчет Зулейки, она пригласила всех на роскошный обед. Всем дала по ножу и сказала (Иосифу): «Выйди к ним». Когда они увидели его, то стали превозносить его до небес и в изумлении резали себе руки со словами: «Сохрани нас Господь! Он не может быть смертным! Он не мужчина, а благородный ангел».