Конечно, я мог загримировать Саломею, одев ее простой служанкой, мог сам представиться крестьянином, привозившим в крепость вино и фрукты. Мы могли бы взять одну из стоящих на заднем дворе телег, спрятать детей под сено, завалить сверху корзинами с мусором…

А ведь Ирод умудрился как-то бежать из парфянского плена, забрав с собой целую семью и отправив в Идумею казну! – Запоздало шевельнулось в голове. – Ирод мог, а я не могу! «Тайных дел мастер» не осилит, «паук» не сдюжит! Нас задержит стража у ворот.

– Беги, милый! – Саломея пыталась казаться спокойной. – Брат не поднимет руки на свою кровь!

– Куда я без вас?! – Мысли метались спугнутыми с гнезда чайками. С одной стороны Саломея была по-своему права – живой я сумею что-нибудь придумать. Сменю внешность и вновь поступлю на службу в замок, где будут держать ее. Позволив убить себя, тем самым, я отказывался от нее и от наших детей. Отказывался от самого шанса побороться за свою семью.

С другой стороны, я продолжал оставаться «Черным пауком». Шпионом, получившим задание. Я мог сбежать от Ирода, даже забрать с собой Саломею. Купить виллу где-нибудь на Родосе или Крите и жить не кому не нужным, неизвестным, жить…

Но тогда бы мне пришлось отказаться от своей причастности к «тайных дел мастерам», перестать быть «Черным пауком». Жить для себя. Жить и воспитывать детей как настоящих «Черных пауков», передавать им семейные, клановые традиции и шифры…

Как «Черных пауков»?! Но сам-то я!.. «Тайный дел мастер» может получить другое задание, если так пожелает его заказчик, может закончить свою миссию в связи со смертью опекаемого, или из-за полного провала всей операции, но только по приказу свыше, а не потому, что ему вдруг приспичило заботиться о своей семье.

Это было правило, отменить которое не мог ни один из «Черных пауков», ни даже все они вместе взятые. Может погибнуть опекун, гонец или даже сам хозяин и заказчик, но шпионская сеть – это именно сеть. Тут же начинают проявляться, подниматься из глубин строжайшей тайны не заметные прежде звенья, новые или хорошо забытые персонажи. Сеть восстанавливает самою себя, выгибаясь и спешно заменяя испорченные фрагменты. И вот уже она снова сильна и прочна, гибка и надежна.

Шпион может получить новое задание, начать молиться другому идолу, может, если получится, полностью измениться, но он все равно останется при деле. И это дело сделается целью его жизни.

Возможно, убеги я от Ирода и явись к Марциалию Нунне, тот и счел бы мое поведение уместным, признав, что я спасал свою жизнь, но, скорее всего… нет! Я не имел право не использовать свой последний шанс выжить и выполнить задание.

Я остался.

Объяснив кое-как Саломеи причину моего отказа спасаться бегством, я в последний раз обошел крепость, в надежде все-таки отыскать Аппия Плавта и потолковать с ним, но снова потерпел поражение, а когда вернулся, бросившаяся к моим ногам рабыня поведала, что госпожа была спешно вызвана к царю, где, по всей видимости, пребывает доныне.

Понимая, что невозможно откладывать и далее разговор с Иродом, я отправился прямиком к нему, застав выходящую из личных покоев царя царицу Мариамну. При виде меня Хасмонейка невольно отшатнулась, отчего я сделал вывод, что она выполнила обещание рассказать Ироду о моих отношениях с его сестрой. Так что теперь, мне не оставалось ничего иного, как немедленно упасть к ногам царя, умоляя его отдать мне Саломею законной супругой.

Но сразу же попасть к царю не получилось, так как именно в это время он давал аудиенцию своей сестре. Молодой и услужливый нотарий попросил обождать, обещав доложить Ироду обо мне, как только тот позволит ему войти. Рядом со мной в просторном атриуме Ирода дожидались приехавший с Саломеей из Идумеи воевода Костобар, брат Ирода Ферора, а так же несколько офицеров из личной охраны царя и пара придворных, имена которых я уже и не вспомню.

Дабы мы не истомились в ожидании, сомлев от жары и безделья, проворные служанки то и дело обносили нас прохладными напитками, безропотно соглашаясь обмахивать желающих опахалами, или принести чаши для умывания. Когда царь заседал со своими вельможами в большом зале, который был оборудован, как внутренний садик с водоемом и крошечными водопадиками, приемная зала, тоже представляла из себя садик поменьше, в котором было не столь душно, как здесь. Меж тем из зала, в котором Ирод беседовал с Саломеей, неслышно вышли несколько слуг, не разговаривая ни с кем, проворные точно тараканы, они выскакивали от царя, и тот час устремлялись, каждый в своем направлении. От чего на душе сделалось тревожно. Вскоре, однако, те же расторопные слуги вернулись обратно, то и дело, кланяясь, забегая вперед и заглядывая в глаза тем, за кем их посылали. Первым в темно-синим ефоде с всклокоченными, как у дикого человека волосами, на царев зов явился Ферора. Ох, и не люблю же я его. За ним следовал сын покойного Фасаила Фазаель, которого Ирод хотел оставить заложников в Арабском царстве. Сейчас, Фазаелю было около семнадцати. Это был стройный, тонкий юноша с прекрасными волосами и глазами юного разбойника.

При появлении брата и племянника царя все тот час повскакивали со своих мест. Ферора попытался, было отвернуться по своему обычаю, не отвечая на приветствия, и пытаясь пройти к Ироду, но тут же перед ним возник здоровенный охранник. Выше самого высокого из нас, этот колосс, возвышался над собранием, надменно скрестив на груди руки, и отказываясь пускать кого-либо до тех пор, пока царь сам не велит открыть двери.

– Египетская образина, и что тебе не подпиралось потолки в твоей вонючей Александрии? – Уперев руки в бока, Ферора оглядел стражника с ног до головы. Египтянин излучал олимпийское спокойствие. Его блестящие глаза, казались стеклянными. – С чего интересно моему брату пришла фантазия притащить из Египта эдакую статую? Эй, египетская сволочь, ты хоть по-человечески говоришь, или нет?

– Говорю. – Здоровяк еле заметно кивнул Фероре, не выказывая ни раздражения, ни раболепия.

– В вашем Египте молятся ублюдочным богам. – Ферора вперил в великана полный злобного любопытства взгляд, на всякий случай, отступая на шаг.

Возвышающийся в дверях стражник не повел и бровью, как будто не его богов ругали, а может, поступив на службу к Ироду, он поверил в бога евреев?

– Ублюдочные боги. – На всякий случай повторил Ферора.

Страж молчал.

– Результат блуда египетской бабы с кобелем – человек с собачьей головой. Раз! Выблюдки с головами сокола и кошки… Ты понял, что я тебе объясняю, что втолковываю?

Египтянин оставался безразличным.

– Ты вообще кто? – Не выдержав, заорал Ферора.

– Новый царский спальничий. – В глазах гиганта не было ни раздражения, ни обиды, ни даже досады на приставшего к нему вельможу.

– Спальничий, стало быть, ты без яиц! – Ферора громогласно засмеялся, несколько человек поддержали его чуть слышными смешками. Шутка ли сказать, за дверью царь!

– Евнух. – Спокойно поклонился Фероре спальничий.