когда из моего левого бедра вылетели последние иглы размером с гвозди, и очнулась от знакомого шарканья ног Тэкери. Металлический привкус крови все еще был у меня во рту после того, как я прикусила языка. Я не плакала. Не кричала. Пока что.

Подросток исчез некоторое время назад. Тэкери печатал заметки на карманном компьютере, похоже, он не пользовался обычными планшетами, как другие врачи. Как будто почувствовав мое любопытство, он сказал: — Я рассчитал, что твое тело вытолкнет их через четыре с половиной часа. Прошло шесть часов, и хотя инструменты уже извлечены, раны еще не зажили должным образом.

Инструменты. Я хмыкнула.

— Возможно, у тебя было слишком много стимуляции для такого короткого периода времени. У меня есть другие дела, которыми нужно заняться, поэтому я позволю тебе отдохнуть.

Другие дела? Другие пациенты? Другие жертвы пыток?

Он ушел, не сказав ни слова, выключил последнюю лампу и погрузил помещение в полную темноту. В кромешной тьме я осознала кое-что еще: постоянное движение прекратилось. Мы достигли пункта назначения. Меня заберут из этой лаборатории на колесах? Переведут в лабораторию с еще более ужасными методами проверки способности моего тела к исцелению?

Мне казалось, что способность исцеляться ослабевает. Я напрягла мышцы бедра, и словно в награду каждая из шести ран отозвалась болью. Сломанное запястье зажило у меня менее чем за двенадцать часов. После шести часов не должно оставаться и полдюжины ранок.

У меня зачесалась кожа головы прямо за правым ухом. Я автоматически потянулась, и мое запястье сильно дернуло ремень. Зуд усилился, дразня меня его почесать. Я тянула за ремень и крутила рукой, пока не устала. Безуспешно. Ремни на руках выдержали.

Моя гребаная голова чесалась всю ночь напролет.

Внезапно яркий свет пронзил мой мозг, и я изо всех сил зажмурилась. Этого было недостаточно, чтобы блокировать свет, и после того как я пробыла в кромешной тьме долгое время, свет резал глаза. Я закричала и дернула за ремни на запястьях, отчаянно пытаясь закрыть глаза. Крупицы страха переросли в настоящую панику.

Со светом пришла боль, с темнотой вернулось пульсирующее облегчение.

Боже, что Келса собиралась сделать со мной сегодня?

Нет, не Келса. Тэкери.

Черт. Я уже начала сходить с ума.

— Извини, — произнес Тэкери. Уровень яркости немного уменьшился, но моя головная боль не ослабевала. — Я подумал, тебе будет приятно узнать, что твой друг-оборотень Финеас находится на пути к полному выздоровлению.

Я распахнула глаза, и будь проклят этот яркий свет. Тэкери ухмылялся мне, и как же мне хотелось выбить его идеальные белые зубы. — Ты видел его?

— Нет, но у меня все еще есть источники в городе. Он был надежно защищен не только своими людьми, но и твоими.

— Моими?

— В частности, мистером Трумэном.

У меня екнуло сердце. Вайят был с Фином. Я обрадовалась этому и одновременно загрустила. Радовалась, потому что хотя они не очень любили друг друга, но Вайят был не один. Грустила, потому что это означало, что Вайят не искал меня. Он сдался? Как долго я отсутствовала?

Тэкери поднес к моему рту изогнутую соломинку. — Сделай несколько глотков.

— Что это?

— Протеиновый коктейль. Ты не выздоравливаешь должным образом, потому что твое тело лишено основных питательных веществ с тех пор, как ты попала ко мне. Я был глуп, что пренебрег этим.

Я не хотела помогать ему, хотя мой пустой желудок и дрожащие руки и ноги жаждали пищи. Я сделала три глотка, и что-то прохладное, густое и со вкусом лимона просочилось мне в горло. Жидкость тяжело осела в желудке, который угрожал тут же извергнуть коктейль обратно.

Фу. Я никогда не любила лимон. Прежде чем смогла проглотить еще немного и посмотреть, смогу ли выплеснуть рвоту на Тэкери, он убрал соломинку и попятился, скрывшись из виду.

— Я дам тебе больше через пятнадцать минут, — пообещал он, вернувшись. — Слишком много сразу опасно для твоего организма. Я не хочу шокировать твое тело.

— Просто пытать меня, — сказала я.

— Изучать тебя.

— Отвали.

Он улыбался и казался почти… Грустным?

— И что теперь? Бамбуковые иглы под моими ногтями?

— Я же говорил тебе…

— Да, точно, не пытки. — Кое-что пришло мне в голову. — Ты нашел в моей крови то, что искал?

— И да, и нет. — На моем лице, должно быть, промелькнуло недоверие. — Что, черт возьми, это значит? — Я нашел не то, что ожидал. Однако результаты не стали полным провалом.

— Нельзя вылечить вампирскую инфекцию, да?

Его рот сжался в тонкую линию. — Нет, пока нет. На данный момент у меня есть самые обнадеживающие результаты, и раскрытие секрета твоих исцеляющих способностей может стать последней частью головоломки, которой мне не хватает.

— Ты не можешь воссоздать магию.

— Это физика. — Что-то холодное скользнуло по его лицу, прорезав жесткие линии на его привлекательных чертах. — Вампирская инфекция физическая, и ты физически изгнала ее из своего тела.

— С волшебным исцелением…

— Нет! Это первая вспышка гнева, которую я наблюдала у него, и это поистине ужасающее зрелище. Безумие проглядывало в его глазах и его поведении. Безумие человека, весь мир которого был посвящен одной единственной цели и который никому не позволил бы сказать ему, что его цель недостижима. Он потерял свою семью из-за инфекции, которую теперь полон решимости искоренить любой ценой. И это та цена, которая медленно разъедала его душу.

Он точно сошел с ума.

Тэкери закрыл глаза и глубоко вдохнул, задержал дыхание, затем выдохнул. Повторил действие несколько раз. Когда он снова посмотрел на меня, то был спокоен, бушующий шторм утих. На данный момент. — Скольких охотников ты потеряла в этой битве? Скольких полукровок ты убила, которые когда-то были невинными людьми, чьи умы разрушились болезнью и которые превратились в неистовых убийц? Разве ты не заплатила бы любую цену, чтобы это не случилось с другими?

Образы Джесси и Алекса преследовали меня, их обоих разрывала на части жажда крови и ненависть в их недавно измененных ДНК. Они забыли, кем были в прошлой жизни. И оба заразились из-за меня и умерли от моих рук.

Тэкери отошел, открыл какие-то ящики. Потом разложил инструменты на подносе и вернулся ко мне.

Ну вот, опять.

— Что, если ты не сможешь? — спросила я. — Что, если не получится найти лекарство, что бы ты ни делал?

Он задумчиво нахмурился. Потом взял скальпель с подноса, свет отразился от его зеркальной поверхности. У меня внутри все сжалось. — Я верю, что вылечу эту болезнь, мисс Стоун. Но ты права. У каждого всегда должен быть план «Б». — Он изучал свой скальпель,