– Миссис Уинстон рассказывала, что он всегда был очень строг с Алеком.

– Да, это так. Он постоянно ворчал на него, так что у мальчика до сих пор заниженная самооценка. – Мэдди вздохнула. – Возможно, он чувствует себя еще хуже, когда рядом с ним такая филантропка, как вы. Вы иногда даже меня заставляете чувствовать себя притворщицей.

– Но почему он... такой?

– Красив, как Геркулес, не так ли?

Он был не только красив. Джулия знала о том, что однажды, думая, что его никто не видит, ее муж принес Маку игрушечный кораблик; а до этого без лишних раздумий разрешил миссис Уинстон называть себя мастер Алек; и еще ночь за ночью он притворялся, что выпивает молоко, которое приносит ему Барроуз.

– Алек может быть очень добрым, когда захочет.

– Надеюсь. – Почтенная матрона постучала согнутым узловатым пальцем по ручке кресла. – Вы уже разделили с ним ложе?

Джулия растерянно заморгала.

– Не смотрите на меня так. – Пергаментно-желтые щеки Мэдди слегка покраснели. – Вы замужем уже почти четыре месяца и должны иметь представление о том, о чем я вам говорю. А если нет, значит, Хантерстон не тот человек, за которого я его принимаю.

– Мы... у нас было... если то, что вы имеете в виду...

– Боже правый, только не разыгрывайте трагедии! Нынешнее поколение чересчур стыдливое, на мой взгляд; в мое время мы не стеснялись говорить об этом вслух. – Мэдди недовольно вздернула бровь. – Ну так что? Было или нет?

– Да. Один раз.

– Один раз? Всего? Рядом с вами в доме находится красивый молодой человек, а вы спали с ним всего один раз? Боже, у вас в венах вместо крови ледяная вода, и только? Если бы у меня был мужчина, который выглядит как... – Взглянув на лицо Джулии, она внезапно замолчала. – Ну, это между нами. Должна сказать, это даже хорошо, чтоу меня нет такого резвого молодого жеребца, – мое сердце сейчас уже не такое крепкое, каким оно было когда-то.

– У меня тоже нет. – Заметив, что Джулия покраснела, Мэдди добродушно усмехнулась.

– Нам придется начать все с самого начала. Вам нужно обзавестись несколькими поклонниками. Я на днях заметила, что Алеку не нравится, когда какой-нибудь из молокососов, которые вечно волочатся за вами, начинает добиваться вашего внимания; при этом он смотрит на вас так, будто хочет подойти к вам, закинуть себе на плечо и унести. – Мэдди задумчиво взглянула на золотой набалдашник трости. – Возможно, Бриджтон подошел бы для этого: кажется, он тоже хочет привлечь ваше внимание...

Джулия тут же вспомнила чересчур суровую реакцию Алека на ее замечание о Нике.

– Не думаю, что это хорошая идея: они друг друга просто ненавидят.

– Хм... Ну, дуэль или что-нибудь подобное нам не нужно. Говорят, что Бриджтон и так убил на дуэлях предостаточно народу. – Мэдди вздохнула. – Жаль, потому что это был бы идеальный вариант.

Джулия молчала. С тех пор как Ник сыграл злую шутку с Дезире, она ожидала, что он будет избегать ее, но он приобрел раздражающую привычку появляться тогда, когда рядом с ней не было мужа, и разыгрывать из себя очаровательного кузена до тех пор, пока она не останавливала его.

Эфраим зарычал во сне и задергал задними лапами.

– Ну-ну, тихо! – Мэдди погладила его по голове и затем снова сосредоточилась на Джулии. – А что насчет Уэксфорда? Он вечно исчезает на несколько недель и в это время неизвестно чем занимается...

– Я сомневаюсь, что герцог согласится, – он ведь лучший друг Алека.

– И это отличная причина, чтобы начать с ним флиртовать. Впрочем, думаю, вы правы. У нас в запасе есть Бентем. Он ведь все еще пишет ваш портрет, не так ли?

Джулия кивнула.

– Да, для благотворительного аукциона. Я думала, что это займет много времени, но ему хватило всего нескольких набросков. Интересно, будет ли портрет хоть немного похож на меня, когда он его закончит.

– Если портрет пишет Бентем, то можете не сомневаться: вас все узнают. Бентем – талантливый художник и к тому же красив.

– А также безумно влюблен в Терезу. Он постоянно говорит о ней. – Некоторое время после раута у Бастионов Джулия опасалась, что он ею увлекся, но вскоре он снова вернулся к кружку поклонников ее кузины. Было довольно удивительно, что Бентем вообще захотел писать ее портрет.

Мэдди взмахнула рукой.

– В кого он влюблен, совершенно не имеет значения. Нам нужно лишь, чтобы Алек подумал, будто он вами заинтересовался. – Она удовлетворенно кивнула. – Теперь у нас есть план действий. В первую очередь одежда, потом – Бентем.

Однако настроение Джулии ничуть не улучшилось. Все это выглядело как-то нелепо и бессмысленно. С другой стороны, такие действия не отличались от провокаций Алека с его постоянными прикосновениями и нескромными взглядами. Впрочем, выбирать ей не приходилось: на сегодняшний день это все, что у нее есть.

Люсьен изогнул бровь.

– Ну так что, юноша? Вы делаете ход или нет?

Эдмунд взял сначала одну карту, потом другую. Алеку показалось, что он целую вечность разглядывал карты в своей руке, прежде чем все же вытащил одну и положил ее на стол.

Алек вытянул свою карту и бросил ее рядом с картой Эдмунда. Обычно он предпочитал холодной, пропитанной светскими условностями атмосфере «Уайтса» более оживленное общество игорных домов Ист-Энда, но сегодня вечером этот чопорный клуб больше соответствовал его настроению.

Лорд Блэкмор, тщеславный сноб, который практически жил в «Уайтсе», почесал свой крупный нос.

– Хм. Смело играете. – Он скосил глаза и выбрал из своих карт наихудшую.

Люсьен бросил карты на стол.

– Слишком долго выбирали. Полагаю, я выиграл.

– Черт бы тебя побрал, Люс! – Алек отбросил карты и снова наполнил стакан. Расставаясь с деньгами, он испытывал особое чувство освобождения: наследство деда, не принесшее ему счастья, было для него почти проклятием.

Алек сделал большой глоток бренди и скорчил недовольную гримасу. На сегодня с него было уже достаточно и бренди, и карт. Он даже не был уверен, стоит ли ему вообще пить. Выпитое почти не влияло ни на его скуку, ни на досаду и озлобленность и уж тем более на его влечение к Джулии.

Боже, как страстно он ее желал! Пресловутый Дьявол Хантерстон сходит с ума по собственной жене – разве это не смешно? Но еще больше его терзала мысль, что Джулия предпочитает ему другого мужчину. Нет, поправил он себя, не просто другого мужчину, а Ника.

Эта мысль в последнее время по-настоящему отравляла ему жизнь, неотвязно преследовала его днем и не давала покоя ночью. Его всепоглощающая страсть к Джулии становилась все сильнее.

Виконт опять потянулся к бутылке бренди.

– Кого я вижу! И чем вы здесь занимаетесь? – Его беспокойные мысли прервал безмятежный голос Ника.