– Я не поставляю оружие никуда, кроме Халифата. А вы, насколько я знаю, с Халифатом не работаете.

– Вообще-то работаю… только сам не знал об этом.

Этого я не понял, но задавать вопросы не стал.

– Я также являюсь членом городского совета Ойли Рокс и в этом качестве несу определенные обязательства перед жителями этого города. Вы же незаконно проникли в город и похитили Марину Степко, жительницу этого города и владелицу апартаментов. Как вы знаете, владение определенной категорией недвижимости в нашем городе дает право его владельцу стать членом своего рода… клуба и рассчитывать на помощь города во всем. Совершенно недопустимо то, что вы совершили, – незаконное проникновение и похищение. Наказать вас – моя обязанность как члена городского совета.

– Что-то мне подсказывает, что вы сейчас действуете не как член городского совета.

Бадоев улыбнулся.

– И как член городского совета тоже. Но вы правы, основная моя цель другая. Мне бы хотелось знать, кому и по каким причинам вы поставляете оружие в Халифат. Как они с вами расплачиваются. Что вы успели поставить?

– Для чего вам это знать?

– Господин Волков… вы не на том конце ствола, чтобы задавать вопросы.

Вместо ответа я огляделся.

– Где мы?

– Хорошо, что вы спросили. Транскаспийский паром. Одно из немногих средств сообщения Халифата со всем остальным миром.

Черт возьми…

– Полагаю, вы помните о том, что ждет вас в Халифате.

– И что?

– То, что ваша дальнейшая судьба зависит от вас, господин Волков. Если вы удовлетворите мое любопытство – улетите вместе со мной на вертолете. Если нет – я оставлю вас здесь, и утром вы прибудете в Кызыл[101]. Что с вами там будет – вы понимаете.

Ну и как бы вы поступили?

Ага. И неправильно поступили бы.

– Мой покупатель – амир Ислам Намангани.

– Очень интересно. И для чего вы ему продаете?

– Чтобы усилить его. Чтобы он стал самым главным.

– А зачем вам это нужно?

– Чтобы у меня был друг, который мог бы заниматься продажами на всех рынках региона и обеспечивать безопасность моих караванов. Чтобы у меня был человек, который был бы предан лично мне. Чтобы у меня был человек, с которым я мог бы решать вопросы там.

– Вы считаете, что Намангани может быть предан вам лично?

– До тех пор пока я поставляю ему товары и оружие – да. Я поставляю ему современное оружие, а оно обладает одной особенностью – к нему нужны патроны. Много патронов. Если я прекращу поставки патронов – это будут ни к чему не нужные железяки. Верно?

Бадоев что-то помечал в блокноте.

– А зачем ваши люди ведут бои в районе Нарынского каскада?

– Потому что этот каскад – едва ли не единственное ценное, что там есть. У меня есть договоренность с китайцами – мы берем под контроль каскад и делим его в определенных долях, после чего получаем деньги от его эксплуатации. Китайцам нужен этот каскад, от его работы многое зависит, но они не хотели бы платить деньги за электроэнергию бандитам, чтобы потом часть этих денег пошла в Восточный Туркестан.

– И потому китайцы поставляют вам оружие и бытовую технику, которую вы продаете в Халифат.

– Именно.

Это была ложь, но такая ложь, которую трудно разоблачить. Ложь, смешанная с правдой, – реальные действия, но ложные их мотивы.

– Таким образом, у вас есть договоренность с китайцами.

– Есть.

– С кем, если не секрет?

– С генералом Фань Сяолинем.

Я внимательно наблюдал за Бадоевым… это не каждый может, держать в уме нить такого сложного разговора и одновременно наблюдать за невербальными реакциями собеседника. Существует специальный прибор, встроенный в обычные очки, – он в режиме реального времени анализирует невербальные реакции собеседника и дает – обычно микровибрацией – сообщение владельцу, что сказанное собеседником – скорее всего, ложь[102]. У меня не было таких очков, но был многолетний опыт, и сейчас я понял, что сказал что-то не то.

– Полагаю, это все, что я хотел от вас услышать, господин Волков. – Бадоев положил блокнотик во внутренний карман безупречного, явно еврейского кроя пиджака[103], – должен с вами попрощаться. Дела…

– Эй, а как же обещание? – крикнул я.

Бадоев остановился на пороге.

– Я вам солгал, мистер Волков…

Вот же тварь…

Бадоев вышел, а вместо него снова зашел этот лысый псих, с безумными глазами. Посмотрел на Герта, потом на меня. Я заметил у него в руке телефон.

– С большим удовольствием, – сказал он, – я бы порезал вас на куски. Особенно вот этого вот козла. Но к вашему счастью, есть люди, которые купили вас у меня. За хорошие деньги. Так что – счастливо оставаться…

Он с силой пнул носком берца по ножке стула.

– Аллаху Акбар…

Дверь закрылась…

Аллаху Акбар.

Как только дверь закрылась, я понял, что времени у нас совсем немного…

– Герт…

…

– Герт…

Их ошибкой было то, что у них стулья не были привинчены к полу и они оставили нас одних. Но с другой стороны – откуда бы взяться стульям, привинченным к полу на гражданском судне? Просто что было, то и было, им нас надо продержать меньше суток. Вторая ошибка – в двери нет глазка. Третья ошибка…

Я поднялся – и так, со стулом на заднице, еле семеня ногами, перебрался к Герту. Толкнул его боком.

– Герт…

Толкнул сильнее.

– Герт, твою мать…

– Ублюдки…

– Что? Давай соображай. Никого нет.

– Да пошел ты…

Кажется, он даже притворялся.

– Бородатый. Кто он? – спросил я Герта.

Тот сплюнул кровавую слюну в сторону.

– С…а.

– Кто он?

– Из… наших.

– Британец?!

– САС. Ублюдок…

…

– Его зовут… звали Майкл О’Брайен. Штаб-сержант, до полка служил в дивизии Принца Уэльского. У него… появилась девчонка… из тех самых… на это… не обращали внимания. Пока он на задании – не положил шесть человек и не скрылся. Тварь…