На секунду Дэнни показалось, что он сейчас начнет кричать и плакать. Его захлестывали волны замешательства и разочарования.

Он развернулся, чтобы оттянуть дедушку обратно. Ясно было, что родители не успеют к поезду вовремя: вагон рядом с Дэнни уже ехал со скоростью бега. Он закричал дедушке, чтобы тот слезал, потом понял, что если тот попробует спрыгнуть, это будет очень опасно. Тем не менее старик обернулся и предпринял уверенную попытку слезть со ступенек.

И в этот момент из двери высунулась рука. Толстые пальцы прочно ухватили дедушку за плечо и потянули внутрь. Вторая рука ухватилась за другое плечо. Дедушку подняли в воздух и затянули во тьму вагона. Потом какая-то фигура потянулась к ручке и быстро заперла дверь. На секунду за окошком в верхней части двери мелькнули ястребиный нос и плоской лоб медведеподобного мужчины, который смотрел на Дэнни, а потом поезд набрал скорость и выскользнул с платформы.

И тогда Дэнни начал кричать и плакать. Он заплакал еще громче, когда с ним поравнялась мама и обвинила в том, что случилось. Ее лицо было мокрым и опухшим, в белых пятнах от горя и гнева. Отец, присоединившись к ним, попытался всех успокоить:

– Мы можем позвонить дальше по маршруту, чтобы кто-нибудь поднялся на поезд на следующей остановке и вывел его.

Но жена, казалось, его не слышала.

– У него маразм, – возразила она. – Он не сознает, где он и что делает. Он может просто открыть дверь и выйти на ходу. Что угодно может случиться.

– Дело не только в этом! – выкрикнул Дэнни вне себя. – В вагоне был один из этих людей. Теперь они его заполучили. Они пытались до него добраться всю неделю.

– Какие люди, Дэнни? – сказал отец, пытаясь скрыть нетерпение.

– Те, о которых я вам говорил, а вы не слушали.

Еле удерживаясь на границе злости, его отец сказал:

– И зачем, бога ради, этим людям нужен старый человек, твой дед?

– Ради его крови, – ответил Дэнни, – а некоторым нужны его кости.

На этом его мать бросила весь багаж и подошла очень близко к мальчику.

– Как ты смеешь говорить такой вздор? – крикнула она. – В такой момент… в день смерти моей мамы?

Она замолчала, переполненная негодованием и яростью.

На Дэнни накатил сильный и болезненный приступ жажды, тяги к напитку, которого было не достать, жидкости, которую он не мог получить, и мальчик подавился. Он сунул пальцы в рот, чтобы проверить, настолько ли сух язык, как казалось. И убедился, что настолько.

Отец, встревоженный выражением лица Дэнни, спросил, что случилось.

– Я засыхаю внутри, пап, – сказал Дэнни, и внезапно испугался собственных слов. – У меня ужасная… – его язык щелкнул о нёбо, – ужасная, кошмарная жажда.

Тут его мать снова обрела голос. Ее лицо было мокрым, диким и опасным, как шторм на море. Она взвыла и подняла дрожащие, скрюченные как когти руки к лицу.

– Что ты со мной делаешь? – закричала она наконец. – Как ты можешь стоять тут и… говорить… такой… вздор? После всего, что случилось, в такой момент ты стоишь тут и ноешь про свою жажду?!

Потрясенный, чувствуя полное одиночество, Дэнни стоял с посеревшим лицом, разбитый несправедливостью происходящего. Что-то в выражении его лица, должно быть, заставило его мать перейти границу терпения, потому что впервые в жизни она с силой дала Дэнни пощечину. Кольцо порезало ему щеку.

Дэнни сломался и побежал. Его рот распахнулся в крике, который слышал только он сам. По щеке в рот стекала теплая кровь. И ее вкус он узнал сразу же. Это было почти то – но не совсем, – что ему требовалось. В чем он нуждался, чтобы затушить жажду.

Думая об умирающей в отеле девочке, Дэнни выбежал с вокзала в гущу неторопливой толпы отдыхающих, которые бродили туда-сюда по Тодли-Бей. Он несся через толпу как призрак. Казалось, его никто не замечает. Дэнни подумалось, что он двигается так быстро, что может оказаться невидимым.

Он надеялся, что служащие отеля поймут его и отнесутся к нему по-доброму.

Добравшись до отеля, он обнаружил, что они счастливы его заполучить. Они приняли его, укрыли и убедили проявить терпение.

Пир, говорили они ему, пусть и не такого редкого старого урожая, как прошлой ночью, почти готов. Вскоре накроют столы.

И Дэнни временно вынужден был этим довольствоваться.

[82]

К выходу девятого тома издатели снова решили, что Best New Horror нуждается в новом облике. К несчастью, он его и получил.

По крайней мере, банальная отфотошопленная картинка, которая в итоге появилась на обложке, была не такой кричащей, как в первоначально выбранной ими версии.

Издатели также решили, что по крайней мере в Великобритании Best New Horror следует завернуть в чрезвычайно успешную серию от Robinson – Mammoth Book. Они были уверены – и небезосновательно, – что это привлечет к книге больше внимания со стороны продавцов и читателей.

Carroll & Graf, очевидно, убедить оказалось не так легко, и в результате новый заголовок — The Mammoth Book of Best Horror – получило только британское издание.

К этому моменту «Предисловие» достигло шестидесяти двух страниц, а раздел «Некрологи» плавал в районе двадцати восьми. В девятом томе я обрушил свой гнев на авторов, работавших в жанре так называемого экстремального ужастика.

Я в принципе считаю большую часть литературных «направлений» кровосмесительными и замкнутыми. А эта раздробленная шайка авторов женоненавистнических и дешевых ужастиков принадлежала к клубу, присоединяться к которому я однозначно не хотел. Как и к сплаттерпанку до них. Я предсказывал, что они обречены остаться мелкой сноской на полях истории жанра. С удовольствием заявляю, что, кажется, я оказался прав.

Чемпионы однотипной бессмыслицы, «Новые Странные» – пожалуйста, обратите внимание…

В сборнике оказалось всего девятнадцать рассказов – наименьшее количество со времени запуска серии.

Однако частично это было вызвано добавлением в том сатирической новеллы Дугласа Е. Уинтера The Zombies of Madison County.

Также присутствовали ветеран шестидесятых Джон Бёрк и Дэвид Лэнгфорд, прежде издававшийся в антологиях ужастиков от Fontana и Armada. Последняя серия больше известна своей работой с фэнзином и критическими статьями – за что получила более двух десятков премий «Хьюго».