Герфегест прошел внутрь. В следующий момент его лодыжку пронзила обжигающая боль. Он успел выхватить меч, но по всему телу с неимоверной быстротой разлилась обессиливающая истома и, привалившись спиной к двери, Герфегест сполз на пол.

8

Его руки были связаны за спиной. Он сидел на табуретке, ощущая за спиной занозистый столб, за который, собственно, и были заведены связанные руки. Голова соображала плохо. Правая лодыжка нестерпимо чесалась как от одновременного укуса двух сотен озверевших от голода комаров.

Перед ним был стол. На столе горели два больших масляных светильника. Рядом с ними лежали: его меч, женские сандалии, перстень Хозяина Гамелинов, потертый портрет Торвента и миндалина с Семенем Ветра. Кошель, набитый монетами, точно Хуммер пожрал, что логично.

Напротив сидели трое: давешний красноносый хлыщ, незнакомый плечистый мужик с огромным кольцом в ухе и смуглая девица с выпрыгивающей из-под лифа грудью. Обвившись вокруг шеи девицы, а голову положив на ее пышные груди, дремала тонкая располосованная черным и красным змея.

– Как тебе понравилась наша южная подружка, хренов сын Милианга? – спросил тот, что с кольцом.

Герфегест уже успел сообразить, что произошло. Всему виной «южная подружка» этих выблядков, то есть змея. Именно ее укус надолго сковал его волю и его мышцы. Таких змей – способных в зависимости от желания их хозяев либо убить, либо временно парализовать человека – в Сармонтазаре умеют выращивать грюты. Значит, не только грюты.

Герфегест с трудом разлепил сухие губы и еле слышно ответил:

– Она прекрасна, как тысяча подруг императрицы Сеннин.

– Хорошие слова! – удало мотнув головой, развеселился главарь. – Что ты хочешь за них?

– Жизнь и правду, – сказал Герфегест.

В это же время он осторожно ощупывал кончиками пальцев веревки на своих противоестественно вывороченных кистях. Связан он был на совесть.

– Правду за правду. А вот около твоей жизни мы еще походим кругами, – подмигнул главарь смуглой девице. – Расскажи нам свою историю.

– Хорошо, – согласно кивнул Герфегест. – Не стану повторять, что я – сын Милианга. Незаконный. Впрочем, ни одного из отпрысков папаши никто и не подумал бы назвать законным. Когда Ваарнарк разгромил пристанище моего отца, он взял меня в плен. Тогда мне еще не исполнилось двенадцати. По обычаям Орнумхониоров мне даровали жизнь. «Волчонок мал, – сказал тогда Ваарнарк. – Его еще можно воспитать добрым Тунцом». Так я попал на службу в Дом Орнумхониоров. Ваарнарк не ошибся. Я получил образование благородного и стал личным телохранителем Ваарнарка. Долгое время мой меч служил верой и правдой Дому Орнумхониоров. Еще месяц назад я сражался под знаменами Синего Тунца в проливе Олк против Гамелинов, что извращают самую суть бытия. На захваченном файеланте Гамелинов я нашел предметы, которые лежат перед вами. Там же я узнал от пленных, что Гамелины озабочены розыском Торвента, наследника погибшего императора. Мое положение рядом с Ваарнарком становилось все более шатким, ибо другие телохранители плели вокруг меня сети интриг. Тогда мое происхождение напомнило о себе. Когда наш флот пошел обратно на юг, две недели назад, посреди разбушевавшегося шторма, я спустил лодку и направился к Свен-Илиарму. Я проложил себе дорогу в Рем деньгами, мечом, хитростью и перстнем Гамелинов. Теперь я ищу престолонаследника. Насколько мне известно, сейчас Гамелины готовы заплатить за его голову вдесятеро от прежнего.

У Милианга действительно был сын по имени Ларт. Он действительно попал в плен к людям Ваарнарка и сделался настоящим Орнумхониором.

Все остальное в истории Герфегеста было, разумеется, чистейшей ложью. Потому что Ларт был тем самым молодым воином, которого умертвил посох Ганфалы в Арсенале. Герфегест узнал полную историю Ларта уже по пути в пролив Олк, когда однажды осведомился у Ганфалы, почему Орнумхониоры с прямо-таки показным безразличием перенесли смерть своего сородича. Оказалось – никакой он им не «сородич».

Но собеседников Герфегеста интересовали отнюдь не подробности его фальшивого жизнеописания.

Главарь обнажил крепкие ровные зубы в недоброй ухмылке.

– Зачем искать то, что далеко? – спросил он, заговорщически оглядывая своих подельников. – Думается, Гамелины и без того неплохо заплатят нам за твою говорливость, за свой перстень и за подозрительную штуковину, которая болталась у тебя на шее. От нее разит магией на десять лиг. Не так ли, Мио?

Девица молча кивнула и, приблизив губы к затылку змеи, тихонько зашипела.

Истома, вызванная укусом ползучей гадины, постепенно отступала. Пристально глядя в глаза главаря, Герфегест окрепшим голосом возразил:

– Хурр примет эти вещи с благодарностью и поспешит передать их Хозяевам Гамелинов. Хозяева Гамелинов щедро наградят его за добрую службу. Ну а вас Хурр незамедлительно четвертует в три ступени и вопли ваши будут пугать диких каракатиц у берегов Пояса Усопших три бесконечно долгих дня.

Змея на груди заклинательницы подняла голову и широко раскрыла пасть. Девица, выпростав руку из-под стола, достала маленькую склянку и окропила зубы змеи прозрачной розоватой жидкостью. Без сомнений, это был смертельный яд.

– Я долго живу в этом мире, – самодовольно сказал главарь, хлопнув ладонью по столу. – Долго живу, потому что в девять лет заложил на все писаные и неписаные законы Синего Алустрала. В тринадцать я создал собственные законы. Они очень просты и я следую им неотступно. Первый закон гласит: бойся сложного. Я могу поверить тебе, Ларт, сын Милианга, и, быть может, в моих силах помочь тебе разыскать императорского сынка. Возможно, это сулит хороший барыш. Но это очень опасно, потому что очень сложно. Я могу не поверить тебе, Никто, сын Никого, и тогда все станет еще сложнее. Ты приносишь только сложность, а я привык к простоте. Ты, пожалуй, прав в одном – мне нет смысла выдавать тебя Гамелинам. Правильнее убить тебя и забыть о тебе навеки.

Змея покинула грудь заклинательницы и неспешными извивами заструилась в направлении Герфегеста.

«О сыть Хуммерова, уж лучше бы он выдал меня Хурру! – в отчаянии подумал Герфегест. – По крайней мере так я остался бы жив!»

– Постой! – крикнул Герфегест. Ему не нужно было прикладывать усилий к тому, чтобы выглядеть испуганным. Он был действительно перепуган до смерти. – Постой! Ты не знаешь правды!

– Мои законы выше любой правды, – покачал головой главарь.

«Чересчур рассудительная бестия», – пронеслось в голове Герфегеста.

Змея неумолимо приближалась.

– Меня нельзя убивать! Я – новый Хозяин Дома Гамелинов! Если вы меня сейчас убьете, Хозяйка достанет вас хоть из пасти Хуммера и тогда вы…

– А я – император Лан Красный Панцирь, – пожал плечами главарь.

Конечно, чего ради ему было верить какому-то оборванному проходимцу?

Ноги Герфегеста не были связаны. И за его спиной был столб, который, как теперь оказалось, может и сообщить ему отличную точку опоры. Не видя другого выхода, Герфегест извернулся ужом и, едва не вывихнув бедренные суставы, быстро вынес обе ноги из-под стола. Венчая это со стороны несуразное движение своим логическим завершением, он пятками разбил оба масляных светильника.