Теперь я не только вспомнила, но и вспыхнула. В тот же день? Так он пробрался в дом? Ну Райлен! Ну прохвост!

– И уже было три попытки взлома, – все тем же шепотом сообщил штатный маг города Вайлеса.

– Что?!

Сестры словно знали, о чем шепчемся. Потупились, скукожились, виновато поджали губы. Но меня не проняло.

Если минуту назад еще могла хоть чуточку понять и посочувствовать, то теперь и крупицы жалости не осталось. Если отец простит и снова спишет все на проклятую кровь оборотней – сама вожжами выпорю!

– Суровая она у тебя, – прокомментировал Брук.

– Не суровая, – встрял рыжий. – Горячая!

О Богиня! И эти туда же!

Я послала парочке разрушителей родового кладбища убийственный взгляд и вновь вернулась к близняшкам.

– Ешьте, – скомандовала я.

Девчонки нервно сглотнули, опасливо покосились на тарелки с излюбленными лакомствами. Эклеры с клубничной начинкой, крошечные медовые пирожные, фруктовые корзиночки, трюфели…

– Как-то… не хочется, – пробормотала Мила.

Младшенькая кивнула и выдала грустное:

– Ага.

– Ешьте! – Я уже не говорила, шипела. И, клянусь Богиней, едва сдерживала желание придушить обеих прямо здесь, на глазах у господина Хоша и Мисси. Маги в качестве свидетелей убийства меня не волновали – в сердце царила уверенность, что эти поймут.

– Ешьте, ешьте, – поддержал насмешливый Вукс.

Более сдержанный шатен тяжело вздохнул и добавил:

– Порадуйтесь… напоследок.

Девчонки жалобно переглянулись и потянулись к эклерам. Я взяла фруктовую тарталетку. Запах ванили и вишни щекотнул нос, но удовольствия от вкуса пирожного не испытала. Более того – чуть не подавилась, потому что Райлен вновь наклонился к моему ушку и заявил:

– Ты невероятно соблазнительна, когда злишься.

– Господин Райлен! – вслух возмутилась я.

А наглец черноглазый не унялся… Обвил рукой талию, бессовестно лишив даже малейшего шанса на побег, и продолжил:

– Там, в седьмом мире, я едва рассудка не лишился. Думал – все, еще слово, и быть тебе… женой во всех смыслах. А уж когда ты на поцелуй ответила…

– Господин Райлен! – тоже вслух, но гораздо тише. – Прекратите немедленно!

– Ну какой же я господин, – тяжело вздохнул брюнет. – Я ваш раб, госпожа Соули. Самый преданный и самый покорный…

Покорный? О Богиня! Да как у него совести хватает говорить подобное?!

– Господин маг, отпустите меня немедленно!

– Соули…

– Райлен!

– Соули…

Он был так близко и дышал так жарко, что голова закружилась. Реальность поплыла, затуманилась. В какой-то миг стало совсем не важно, что сидим не где-нибудь, а в кондитерской, у витринного окна, под прицелом пристальных взглядов. Что моя репутация обратилась кучкой пепла, а дома ждет порка или что похуже. Что герцог Даорийский никогда не одобрит выбор сына, и я… никогда не смогу назвать Райлена мужем. Разве что в мыслях…

– Соули…

– Райлен…

– Не, ну у вас совесть есть? – возмущенно прошептал кто-то. Кто – Вукс или Брук – не поняла.

Отпрянула от брюнета, словно от огня, и покраснела жутко. Райлен ответил тихим рыком, но тут же опомнился и затих.

Неловкую тишину развеял задумчивый голос Брука.

– Гроза надвигается, – сказал шатен.

Мы, словно по команде, уставились в окно. Действительно гроза. Небо еще чистое, пронзительно-синее, но на горизонте уже проступила черная полоса туч. Да и жара совсем невыносимой стала. Точно гроза будет.

– Не нравится мне это, – пробормотал рыжий. Выглядел при этом непривычно серьезно.

– Мне тоже, – бросил Райлен сухо. Поднялся.

Брук с Вуксом тоже подскочили, поспешно вылетели на улицу. Я почувствовала легкий холодок, но с места не сдвинулась.

– Госпожа Соули, что случилось? – обеспокоенно спросил господин Хош.

– Не знаю, – честно ответила я.

А в следующее мгновение услышала суровое:

– Соули, иди сюда. Быстро!

Это и впрямь было странно… Невероятно чистое небо, жара без малейшего намека на влагу, абсолютное безветрие и чернота, затопившая горизонт. Она ползла медленно, но неотвратимо, и чем дольше вглядывалась, тем больше казалось – не тучи, а полчище сотканных из тьмы ворон.

– Сколько у нас времени? – тихо спросил Брук.

– Не больше двух часов, – отозвался Райлен. Сжал мою руку так крепко, что едва не вскрикнула. – И нам стоит поспешить навстречу. Чем раньше достигнем эпицентра, тем лучше.

Брук кивнул, а Вукс нахмурился и вытащил из-за пояса магический жезл. Не знаю почему, но серьезность бесшабашного рыжика пугала куда сильней, чем странные тучи.

– Так эта гроза… она магическая? – пропищала Мила.

Сестричка задала вопрос, который мучил и меня, и выскочившего на порог кондитерской Хоша, и невесть как оказавшуюся поблизости госпожу Флер.

Брюнет кивнул. После одарил меня острым взглядом, сказал тихо:

– Соули, вы должны вернуться домой. Немедленно.

Туча шла с севера, со стороны Дазерса, и, хотя наш путь лежал на юго-запад, все равно страшно сделалось – что, если тьма догонит?

– Соули?

– Да, конечно, – пробормотала я. А самой еще страшней стало – мы будем убегать от стихии, а Райлен поедет навстречу. Что его ждет? Драка? Попытка усмирить?

– А чем опасна эта туча? – подал голос господин Хош. Кондитер выглядел напряженным, даже извечный румянец со щек сполз.

– Обычно такие грозы провоцируют возмущение магического поля, – пояснил Брук. – Чем это чревато – знаете?

Мы, разумеется, знали. Об этом любому мало-мальски образованному жителю королевства известно.

Возмущение магического поля искажает естественный магический фон – не навсегда, на время. В результате происходит всплеск магической активности. Упыри просыпаются, умертвия восстают, привидения обретают дополнительную силу. Искажение естественного фона даже духов-стихийников пробудить может… но беда в другом. В наших краях магический фон всегда был спокойным и, в отличие от жителей других провинций и областей, мы не умеем защищаться от таких напастей.

– Госпожа Соули, домой! – скомандовал брюнет. Выпустил мою руку и нетактично подтолкнул к сапожной мастерской, возле которой остались лошади.

И я уже сделала несколько шагов, когда услышала:

– Рай, а ты уверен? Может, все-таки расскажешь ей?