– А с чего вы взяли, что мы их встретим?!

Повисло напряженное молчание, но продлилось, увы, недолго.

– С того, – ответила Лина.

А Мила добавила:

– Не встретим, так подкараулим. Как тогда. Ну когда Райлен приехал.

Нет, это выше моих сил.

– Девочки, никакого Вайлеса. – Я притянула подушку, обняла ее, чтобы хоть какой-то щит между мной и разгневанной парочкой был.

Близняшки среагировали на удивление спокойно.

– Это почему же? – прищурившись спросила Лина. Мила поддержала сестру громким фырком. Я же почти успокоилась – ну что с них взять? Дети, они и есть дети.

– Потому что девушки из рода Астиров за мужчинами не бегают. Вас знакомство с Райленом ничему не научило? Только представьте, что подумают люди…

– Ничего они не подумают, – огрызнулась Лина.

Мила скривилась и добавила:

– Ты слишком мнительная. И вообще… – Старшенькая бросила смурной взгляд на Лину, сжала кулачки. – Если не отвезешь нас в Вайлес, мы… мы расскажем папе, что к тебе Райлен по ночам ходит.

– Как к девушке из дома терпимости, – добила младшенькая.

Я опешила. Просто опешила и все. Спросила глухо:

– Что?

– Как к проститутке, – беззастенчиво пояснила Лина. – Только бесплатной.

Я не знала, что так бывает. Даже представить не могла. Наверное, если бы сердце прошил арбалетный болт или копье с тупым наконечником, я бы и половины той боли не испытала. Я бы…

– Так что, едем? – встряла старшенькая. – Или к папе идем?

Я окинула сестер невидящим взглядом – на иное просто не хватило сил. Из меня как будто душу вынули. Вынули и в дорожную грязь бросили.

– Хорошо. – Сама свой голос не узнала. – Хорошо…

– Ой, вот только не надо строить из себя…

Я подняла руку в предостерегающем жесте. Нет, девочки. Нет. Вы уже все сказали. Хватит.

– Ну мы тогда на конюшню?

– Да. Разумеется. Разумеется…

Я не знала, что так бывает. И если бы кто-то сказал, предупредил, я бы не поверила. Ни за что. Никогда.

Родители всегда учили, семья – это святое. Говорили – что бы ни случилось, что бы ни стряслось, мы должны, мы обязаны поддерживать друг друга. Даже если весь мир против, даже если все миры против! Учили-учили, и вот.

Я могла ожидать от сестер чего угодно, но только не такого.

Девушка из дома терпимости, бесплатная проститутка… О Богиня! Услышь я подобное от какой-нибудь госпожи Флер или госпожи Дюи, я бы… нет, я бы все равно расстроилась, но…

– Соули, ты почему молчишь? – пробухтела одна из сестриц. Кто – Мила или Лина – не знаю, не важно.

Я не ответила, продолжая вглядываться в зеленый пейзаж. Время давно перевалило за полдень, но солнце пекло. Воздух полнится вонью близкой скотобойни. Щебет птиц бичом бил по нервам. Мерный стук копыт напоминал звук похоронного колокола. Он оплакивал мою душу – расколотую, разбитую, выпотрошенную.

Как, тролль меня раздери, больно! Невыносимо больно.

– Отстань от нее, – пробухтела вторая. – Видишь, она…

Дальше уже не слышала – сорвалась в галоп. И лишь завидев приземистые домики городской окраины, замедлилась, давая близняшкам возможность нагнать и пристроиться рядом. Смотреть на сестер не желала и мысленно благодарила Богиню за то, что девочки замолкли.

По главной улице Вайлеса мы ехали неспешно, но я ни с кем не здоровалась – не хотелось. И было глубоко плевать, что моя неучтивость станет поводом для сплетен и домыслов. Пусть говорят. Пусть…

Едва въехали на центральную площадь, уверенно направила лошадь к сапожной мастерской. Парнишка, приставленный следить за коновязью, уже мчал навстречу. Я попыталась выдавить из себя улыбку – не вышло. Сказать слова приветствия тоже не смогла – в горле стоял ком. Тугой, плотный, колючий.

Зато близняшки защебетали. Одарили конюха и улыбками, и кокетливыми взглядами, и вздохами по поводу такой неуместной жары.

Спешившись, я молча достала из кошеля три монеты, протянула слегка прибитому таким вниманием парнишке. Тут же развернулась и направилась к кондитерской. Столик у окна – лучший сторожевой пост. Разве нет?

Впрочем, если девочки решат караулить магов, стоя посреди площади, препятствовать не стану. Если вознамерятся заглянуть в гостиницу – тоже.

– Соули, подожди! – пропищали сзади.

И не подумаю. Захотите – догоните.

За спиной послышался торопливый стук каблучков и совсем обиженное:

– Соули!

Солнце палило нещадно, но мне было так холодно, что едва сдерживалась от желания свернуть к лавке госпожи Флер и купить шаль. Я бы так и поступила, но лавка на другой стороне площади, а ноги слушаются плохо.

– Соули!

Девчонки нагнали возле гостиницы. Зашагали рядом. Их недовольство чувствовала кожей, но молчала. Просто… не о чем говорить. Не о чем и незачем.

Из распахнутых дверей кондитерской доносился пряный аромат – от него голова закружилась, подурнело. Я остановилась на мгновение, чтобы глотнуть другого – жаркого, лишенного запахов воздуха и вздрогнула, услышав насмешливое:

– О! Надо же кто приехал!

Я повернула голову и встретилась с искрящимся от смеха взглядом госпожи Вайи. Выглядела мэрская дочка превосходно – светлое платье, яркие туфли, кружевной зонтик от солнца. Волосы, светлые, почти платиновые, уложены в сложную прическу, на щеках легкий, очень милый румянец.

Ее компаньонки – госпожа Крицилла и госпожа Заи, несмотря на яркие платья, выглядели куда бледней.

– Добрый день, – ровно сказала я. Кивнула учтиво.

Народу на площади было мало, а прохожих – считай никого, поэтому девушки позволили себе не заметить сказанного. Продолжили междусобойчик.

– А ты удивлена? – спросила госпожа Заи, обращаясь к госпоже Вайе.

– Очень, – сказала блондинка. – Ведь маги в городе уже три дня, а сестры Астир только сегодня объявились.

– Теряют хватку, – хихикнула госпожа Крицилла.

– Ага, – поддержала Заи и выжидательно уставилась на меня.

Я в свою очередь бросила быстрый взгляд на близняшек. Стоят, глазками хлопают. Напряженные, настороженные, прямые.

– Ой, Заи, ну что ты на Соули смотришь? – вступилась блондинка. – Она свой кусок пирога уже оттяпала.

– О! – госпожа Заи закатила глаза, снова хихикнула. – Ничто так не манит простолюдинок, как титул аристократа!

– Что есть, то есть, – сказала Крицилла. Ее улыбка напоминала оскал Греса – нашего самого старого, самого злого сторожевого пса. – Жаль, титул ни манер, ни ума не добавляет.