– Не придется. – Влад взял аппарат, взвесил его на руке. – Откуда вы беретесь, такие умные да предусмотрительные? Противно даже, честное слово.

– Совсем дурак? Мы же вчера начали телефоны менять, забыл? Я тебе звонил, вспомни. Вспомнил?

– Вспомнил.

– Ну, вот и ладно. Хоть с памятью у тебя более-менее, не совсем головой ушибся. Руслан сказал, что у тебя вчера проблемы были. В подробности не вдавался, но по его виду я понял, что вляпались мы крепко.

– Ты здесь при чем? Я вляпался – было дело. Руслан сделал все, чтобы разделить со мной эту чашу скорби. Но ты...

Богдан хмыкнул и покрутил пальцем у виска.

Молча.

Подал голос старый мобильник Влада.

– Да.

– Это лейтенант Капустян. Я только что подъехал к вашему дому – разминулся с машиной Серого. Вы в курсе, что она здесь была?

– В курсе.

– Тогда – ладно. А я тут приехал, на стоянке напротив первого подъезда. Жду.

– Я тебя вызывал?

– Мне Руслан сказал... старший лейтенант Лютый, чтобы я прибыл и оставался. А подполковник Осокин мне говорил, что теперь моя служба – быть возле вас.

– И докладывать полковнику Петренко, – мстительно напомнил Влад.

– Да, – не стал возражать Капустян. – Но он на звонки все не отвечает. Может, к нему нужно будет заехать?

– Как ты себе это представляешь? Приезжаешь со мной, чтобы доложить о результатах наблюдения за мной же? Ладно, мы выйдем с Богданом через пятнадцать минут. Поедем на улицу Иванова, школа номер пять. Знаешь, где это?

– Знаю. Жду.

* * *

Тело мальчишки уже давно должны были отправить к патологоанатому, но Серый орал до хрипоты, замахнулся на некстати подвернувшегося капитана, дозвонился-таки до какого-то генерала, и все оставили, как было, до приезда Влада.

Сержанта поставили с зонтом над телом мальчишки, чтобы хоть как-то соблюсти приличия по отношению к мертвому телу.

Дождь лил не переставая, руки у сержанта затекали, и он то и дело перекладывал зонт из одной в другую. Когда дождь вдруг из прямого становился косым, сержант реагировал не слишком быстро, и капли попадали на лицо мальчишки. И по бледным щекам катились слезы.

Крови почти не было, нож впился в грудь по самую рукоять и даже немного вышел сзади, между лопатками.

Мальчишка шел в школу, до нее оставалось всего метров двадцать, когда, перейдя через дорогу от продовольственного магазина, почувствовал сильный удар в грудь. Это было последнее, что он почувствовал. Еще не упав, только оседая на мокрый асфальт, мальчишка уже был мертв.

Даже улыбка не успела сойти с его лица.

Рукоять у ножа была обычная, деревянная, крашенная в коричневый цвет, куртка у мальчишки была ярко-синяя, так что коричневое пятно на синем было видно отчетливо. Даже без небольшого потека красного цвета.

Свидетели запомнили только, как мальчишка упал – люди на перекрестке были, и ученики школы, и взрослые, провожавшие детей и просто шедшие на работу. Но кто ударил ножом и как он это сделал – никто вспомнить не мог.

Под дождем люди обычно не смотрят по сторонам. Внимание направлено вниз, под ноги, чтобы не влететь в лужу.

А убийца не просто ударил ножом, он еще и присел рядом с трупом и вложил в его правую руку записку, написанную на листе, вырванном из обычной тетради в клетку.

Кто-то из одноклассников узнал мальчика и рассказал в школе, кто-то позвонил домой – мать билась сейчас в руках двух милиционеров, а те, уворачиваясь от ее слепых ударов, бормотали что-то, молясь про себя, чтобы все это скорее закончилось.

Влад вышел из машины, снова вспомнил об оставленной дома кепке и поднял воротник. Капустян, не спрашивая, остался в машине – Влад предупредил, что зрелище наверняка не из приятных.

– Увидел? – спросил Серый, шагнув навстречу Владу.

Он тоже был без зонта – отдал свой сержанту. По лицу текла вода, но на слезы это похоже не было.

– Тоже скажешь – я? – выкрикнул Серый, указывая на тело. – Я приказал? Зачем?

Влад присел возле мертвого мальчишки – вода текла сверху, по улице Артема, под тело убитого, и одежда уже намокла.

– Зачем вы его тут держите? – спросил Влад.

– Чтобы ты глянул!

– Я глянул, – сказал Влад. – Что дальше?

– Увозите! – бросил Серый какому-то полковнику через плечо, тот отдал приказание и от «скорой помощи», стоявшей неподалеку, принесли носилки.

Серый прошел по улице в сторону Пушкинской, ударяя себя в такт шагам рукой по бедру. Влад отошел в сторону, чтобы не мешать.

Он угадал. Ткнул наугад и угадал. Он счастлив? И дважды счастлив оттого, что убит не человек – Часовщик. Детеныш Часовщика. Их в этой школе традиционно много. Невысокие, худощавые, с крупным носом... Сквозь Пелену они меньше похожи на людей, но все-таки – похожи.

– Что было на записке? – спросил Влад, догнав Серого.

Тот достал из кармана телефон, поискал нужный файл и протянул мобильник Владу.

«Позвоните С. Л. Салунскому, это для него», – было написано на бумажке и ниже приписан номер телефона.

– Что за номер? – спросил Влад. – Я тебе звоню по другому номеру.

– Это запасной телефон. Для... для особых звонков. Ну что тебе?! – заорал Серый на сержанта, догнавшего их и тронувшего Серого за плечо. – Что тебе нужно?

– Зонт... Вы давали... Мы уезжаем...

Серый молча отобрал у сержанта зонт, открыл его, посмотрел на Влада, приглашая спрятаться от дождя.

Влад, поправив воротник и сунув руки в карманы, отступил.

– Как знаешь, – буркнул Серый. – Хочешь – мокни.

– И так и так замочат, – ответил Влад и улыбнулся невесело. – Ты точно не знаешь, от кого послание?

– От кого – знаю. Не знаю, почему мне. – Серый достал из внутреннего кармана плаща белоснежный носовой платок, вытер лицо.

– Там еще подпись, – сказал Влад, снова посмотрев на экран мобильника. – Буква «М». Никого не знаешь с этим инициалом?

– Мориарти, Маркс, Моцарт, Манька-Облигация... Продолжить?

– Понятно. Мне тоже ничего в голову не приходит. Ничего... – Влад покрутил телефон в руке, протянул его Серому. – И что теперь делать дальше?

Серый сделал неопределенное движение плечом, словно оно у него болело:

– Откуда я знаю? Убивал взрослых, стал убивать детей.

– Думаешь, тот же самый?

– А ты думаешь иначе?

– Но ведь не похоже на то, что делал раньше. Там были все люди взрослые, самостоятельные, – Влад проследил, чтобы «люди» никак не выделились. – И записок никаких не было. А тут – даже с адресатом. И похоже, что он уверен – ты его знаешь. Эта непонятная подпись...