– Да сам не знаю, истинный крест, бес попутал! Как я шел за ним – сам не знаю, а он зовет, я иду! – со слезами каялся Завада. – Сам Сатана за моей душой явился, и я пошел за ним, как ягненок под нож! Вовек мне такого греха не замолить!

Ростислав держался спокойно, но лицо его стало замкнутым и ожесточенным. До сих пор сохранялась надежда решить дело миром: Владимирко мог испугаться перемышльских и туровских полков, Ростислав мог уговорить Ярослава принять от Белза выкуп и стать князем червенским. Но теперь все кончено: один из братьев погиб, а второй и слышать не захочет о мире. Даже если забыть о любви к погибшему брату, Владимирко увидит в его смерти законный повод для беспощадной войны с сыном половчанки.

Весь день в Белзе говорили о том таинственном черном человеке, который подговаривал Заваду стать убийцей князя Ярослава, а потом сделался убийцей сам. Все сходились, что это и впрямь был Сатана, принявший человеческий облик.

Но были и такие, кто радовался произошедшему.

– Посмотрим, как Владимирко один будет и в Звенигороде управляться, и с нами воевать! – рассуждал на торгу посадский староста Яков по прозвищу Наседка. – И жаль, что князь Ярослав попался! Самого бы князя Владимирка на нож посадить! Был бы я там, увидь я самого князя Владимирка, зарезал бы, как цыпленка! Есть у нас князь Ростислав Володаревич, другого нам не надо!

– Узнали теперь, как Белз-то кусается! – поддерживал его один из купцов, по имени Крушило. – Думали голыми руками нас взять, а сами головы лишились! Не так-то просто к нам подступиться! У нас тоже зубы-то есть!

Ростислав предложил Прямиславе провожатых, чтобы она уехала к отцу, пока есть возможность, но она отказалась. Юрий Ярославич еще мог рыскать где-то поблизости, а дать ей в сопровождение очень большую дружину Ростислав не мог: ему теперь был нужен каждый человек.

– Я теперь везде за тобой буду следовать, как нитка за иголкой! – сказала она и обняла его, несмотря на присутствие Марены Вышатовны с двумя дочерями, которые при этом дружно отвернулись. – Что с тобой будет, то и со мной, другой судьбы, кроме твоей, не хочу!

Ростислав обнял ее, прижался лицом к ее волосам, и она понимала, как важна и драгоценна для него ее любовь, вера и поддержка.

Да и поздно было: звенигородское войско подошло уже на следующий день. Тело убитого Ярослава отправили в Звенигород, а князь Владимирко, полный жажды мести, повел войско к Белзу.

Первым делом он приказал зажечь пустые слободы, и весь Белз наполнился густым горьким дымом, от которого все кашляли и терли глаза. Когда пожар утих, оказалось, что город взят в крепкое кольцо осады. Разглядывая войско сквозь узкую бойницу, Прямислава вдруг ахнула и схватила за руку Забелу.

– Вон он, вон! – закричала княжна, и все люди на стене обернулись к ней. – Князь Юрий! Юрий Ярославич! Вон его стяг!

Среди шатров и телег она ясно видела знакомый стяг. Он был здесь, ее преследователь и враг, тот, кого она боялась, как праведная душа боится лап Сатаны. Значит, неудача с похищением его не охладила! Прямислава чуть не заплакала: да неужели он теперь будет преследовать ее до самой смерти?

В тот же день князь Владимирко прислал к воротам одного из своих бояр со стягом и трубачом.

– Князь Владимирко Володаревич вам свою волю объявляет! – прокричал боярин Судислав Яворович. – Город Белз закон божеский и человеческий позабыл, Божиим попущением дьяволу в лапы попал и власть законную сбросить норовит! Злодеи беззаконные князя Ярослава, своего господина законного, погубили. Требует князь Владимирко: пусть отдадут ему убийц, пусть признает город Белз его власть над собою, поцелует крест на верность, поднесет выкуп за князя убитого в полторы тысячи гривен, и тогда князь Владимирко убийц казнит, а прочих людей, милосердием движимый, помилует.

На стене загудели: полторы тысячи гривен были чудовищной суммой, и, чтобы ее собрать, всем горожанкам пришлось бы снять свои украшения до последнего тоненького перстенька.

– Скажи Владимирку, боярин Судислав, что у Белза есть уже князь, которому он в верности клялся! – прокричал Ростислав, и боярин вздрогнул, увидев его. – Что брат мой Ярослав погиб, то и мне тяжкое горе. Пусть князь Владимирко возвращает войско в Звенигород и волость здешнюю не трогает – тогда встретимся с ним и обговорим дело мирно, как братьям подобает, и если найдется вина на Белзе в смерти брата моего – город за брата выплатит виру[63], половину Владимирку, половину мне. А будет Владимирко осаду держать – добра не дождется. Скоро и от Перемышля войско подойдет, и от Турова, и от Теребовля с Галичем. Передай ему, чтобы и милосердием христианским, и разумом здравым вооружился, тогда все и уладится.

– Ты-то откуда здесь взялся, черт проклятый? – пробормотал боярин, от изумления едва усидев на коне.

Ничего не сказав в ответ, он ускакал к княжескому шатру с важной новостью – в городе половец!

В Белзе до вечера обсуждали предложенные условия, но принимать их не торопились. Сумма выкупа была слишком велика, да и признавать свою вину в убийстве город не хотел.

– Заваду бес попутал, а убивал-то не он, а тот черный, чтоб ему пусто было! – говорил Немир Самсонович. – За что же мы будем людей выдавать?

– Да и хорошо, что убил! – твердил свое купец Крушило. – Туда ему и дорога, черту кровожадному! Всех бы нас перерезал, если бы до города дошел!

– А ведь хитер князь Владимирко! – возмущался Яков Наседка. – Аспид ядовитый! Нет уж, припасов у нас хватает, так давайте в осаде сидеть, пока помощь не подойдет!

Все были полны боевого духа, кмети и посадские несли дозор на стенах, готовые отбивать приступ. Зато Прямислава не находила себе места, ей не давала покоя мысль о Юрии Ярославиче.

– Да у него дружины-то всего ничего! – утешала ее боярыня Марена. – Со своей ближней только и приехал, где ему с нами воевать? Постоит да и уедет, чего бояться?

Она была права, но само присутствие этого человека так близко, за рекой, наполняло Прямиславу ужасом. Она больше не ходила на стену, чтобы не видеть его шатер и его малиновый стяг: ей казалось, что он каким-то чародейным образом может похитить ее со стены, унести, как черный вихрь в сказке уносил царевен, которые гуляли в своем саду… Она всей душой верила Заваде, которого сам Сатана чуть было не толкнул на преступление и все-таки изобразил виновником, – без Сатаны во всей этой истории никак не обошлось!

Вечером, когда уже темнело, к ней пришел Ростислав. Прямислава вышла к нему в переднюю горницу; сперва с ней была Забела, но потом в дверь просунулась румяная физиономия Звоняты, который начал строить какие-то рожи. Забела, небрежно пожимая плечами, точно желая сказать: «Видели вы где-нибудь такого дурака?», встала и выскользнула за дверь. Прямислава и Ростислав остались вдвоем.