Императрица Единства помахала рукой собравшимся на пристани, и те взорвались возгласами приветствия.

– Волнуешься?

Она кивнула.

– Ты знаешь, прошло так мало времени с того дня, когда я поднялась на борт «Империи». Но у меня ощущение, что это было не два с половиной месяца назад, а буквально в прошлой жизни. Столько случилось всего за это время. И тогда я уезжала обыкновенной принцессой в полную неизвестными опасностями жизнь на чужбине. Сейчас же… сейчас я возвращаюсь в Рим императрицей Второго и Третьего Рима.

– Другое ощущение?

Маша незаметно ткнула меня локтем в бок.

– Будешь умничать – получишь.

Приветствую толпу взмахом руки и парирую:

– Получу обязательно. Когда и сколько – это мы с тобой обсудим вечерком.

– Посмотрим на твое поведение и на мое настроение.

Ну, глядя на ее улыбающееся лицо, как-то не очень верилось в то, что настроение у нее будет плохим.

Тем временем наш линкор бросил якорь и пришвартовался к причальной стенке. А еще через четверть часа нас уже встречали его королевское высочество адмирал принц Томас Савойский-Генуэзский, 2-й герцог Генуи и местоблюститель престола Королевства Италия, премьер-министр Италии Витторио Эммануэле Орландо и только что назначенный министром иностранных дел мой старый знакомец Пьетро Томази маркиз делла Тор-ретта. К ним уже присоединился и командующий Адриатическим флотом адмирал принц Людвиг Амедео Савойский, герцог Абруццкий. В общем, практически вся высшая тусовка, не считая самого короля, который по протоколу должен был встречать нас непосредственно на пороге Квиринальского дворца.

Я помог Маше сойти с трапа, и мы подошли к встречающим.

Местоблюститель, в качестве формального главы встречающих, поднял ладонь к фуражке в воинском приветствии.

– Ваше императорское величество! От имени его королевского величества короля Виктора Эммануила III сердечно приветствую вас на итальянской земле!

Жму ему руку.

– Благодарю вас, принц. Рад видеть вас в добром здравии.

Тот обращается к стоящей рядом Маше:

– Приветствую вас, ваше императорское величество! Добро пожаловать в Италию!

Я ожидал бы чего-то типа «добро пожаловать домой», но, видимо, принц решил не нарываться на уточнение, где у нее теперь дом. Да, мог выйти казус. Впрочем, службы протокола для того и существуют, чтобы избегать проколов этого самого протокола.

Императрица обворожительно улыбнулась.

– Благодарю вас, принц. Я рада вновь вернуться в Италию.

Дальше последовала обычная дипломатическая тягомотина, в виде обмена приветствиями с встречающими, которая состояла из дежурных протокольных фраз, ничего не означающих по сути.

Красная ковровая дорожка. Застыл строй почетного караула. На ветру полощутся два флага – Италии и Единства.

Зазвучал гимн Единства, и, вслушиваясь в бессмертную музыку Александрова, я даже почувствовал какой-то укол ностальгии.

Гимн пела милая барышня на чистейшем русском языке. И пела так проникновенно, что Маша даже сжала мою руку, допустив микронарушение протокола.

Молодец, девочка.

И надо будет узнать, что за юное дарование они тут нашли. Явно ведь из русских.

Зазвучал итальянский гимн. Я покосился на Машу, но на ее лице не было никаких явных эмоций. Тем более что скоро гимн все равно сменится. Как и многое здесь.

Что ж, нас ждали наши автомобили и десятки тысяч восторженных встречающих. А впереди нас ждал Вечный Рим.

Италия. Рим. 24 сентября (7 октября) 1917 года

Сегодня был двойной праздник – католический праздник Девы Марии Розария и православный – празднование Мирожской иконы Божьей Матери, покровительницы Псковской земли и всей России. Казалось бы, при чем тут Маша и благословение в Пскове? И то, что она в багряном платье с узнаваемой накидкой?

Разумеется, мы учитывали этот факт при планировании нашего визита и всего цикла мероприятий. Но толпам на улицах Рима хорошо было и так – даже не представляю себе, кого бы они встречали с большим восторгом, чем Машу. И та не оставалась в долгу, всячески демонстрируя свою искреннюю радость вновь лицезреть жителей столицы и вновь проехать по улицам Рима.

Пожалуй, даже первого итальянского космонавта они встречали бы скромнее.

Тут что-то тяжелое полетело в наше авто, упав прямо нам под ноги. Далее случилась куча мала – я заслонил собой Машу, генерал Климович кинулся вниз, стараясь прикрыть раскрывшийся саквояж своим телом, толпа ахнула и отшатнулась, поднялась какая-то суматоха.

Буквально выношу на руках Машу из автомобиля, один из горцев охраны пулей соскакивает со своего скакуна и прикрывает своим конем нас от возможного взрыва. Поспевают остальные телохранители, нас берут в «коробочку» и прокладывают путь к автомобилю СБ.

Но текут секунды, а взрыва все нет.

– Государь, необходимо срочно покинуть место происшествия!

– Что Климович?

Впрочем, тот уже подскочил с докладом:

– Все в порядке, государь. Бомба кустарная, не взорвалась. Бомбиста взяли. Это какой-то безумец. Выкрикивает какую-то религиозную ересь…

– Я хочу его видеть.

Удивленно оборачиваюсь к Маше.

– Разумно ли это?

Но та упрямо повторила:

– Я хочу его видеть.

Рассудив, что в оцепленной зоне вокруг нашего автомобиля не более опасно, чем в любом другом месте, я кивнул и, сев на коней, мы вернулись к месту событий.

Глаза задержанного горели фанатичным огнем, когда он с ненавистью смотрел то на меня, то на Машу, то почему-то на наших коней. Вокруг притихла толпа, которая через головы и плечи охраны пыталась следить за происходящим.

Маша с демонстративным спокойствием спросила, глядя вниз:

– Зачем ты хотел убить нас?

Взгляд того полыхнул злобой, и он завопил с надрывом:

– Шестой ангел вылил чашу свою в великую реку Евфрат: и высохла в ней вода, чтобы готов был путь царям от восхода солнечного… И я увидел жену, сидящую на звере багряном… И жена облечена была в порфиру и багряницу, украшена золотом, драгоценными камнями и жемчугом…

Я покосился на коня рыжей масти, на котором восседала Маша, на одеяние ее и присвистнул про себя. Вот так да…

Заметив замешательство в глазах Маши, приказываю: