– Надо же, – мама посмотрела на квадратную рамку, склонив голову набок.

Уэс отсоединил от рамы ножки, оставив только основу, пустил по внутреннему контуру блестящую хромированную окантовку и сделал подставку из длинных кусков трубы, так что получилась гигантская пустая рамка для фото. Кэролайн установила ее так, что она теперь обрамляла главный вход в наш дом: красная входная дверь, кусты остролиста по обе стороны от ступенек и окна.

– Потрясающе! – сказала сестра. – Уэс работает над новой серией. Я купила уже три такие работы. Они отражают противоречие между постоянством и быстротечностью времени.

– Правда? – спросила мама.

– Разумеется, – с важным видом кивнула Кэролайн, а я внезапно поняла, что ужасно скучаю по Уэсу.

Мне так хотелось увидеть его ироничную улыбку, поймать его взгляд. Когда Кэролайн пускалась в пространные объяснения смысла его работ, он вел себя так, словно никогда не слышал ничего подобного раньше, но теперь я знала, что это не так.

– Пустая рама, картина в которой постоянно меняется, показывает, как быстротечно время. Оно никогда не останавливается, ни на миг. Остановить мгновение невозможно, – продолжала разглагольствовать Кэролайн.

Был ранний вечер, солнце еще не село, но за нашими спинами загудел и зажегся фонарь, и я увидела тени, пересекающие пустое пространство в раме: мама, высокая и худая, Кэролайн, с руками на бедрах, и я между ними. Я подняла руку к лицу, а потом опустила, и фигура на земле повторила мое движение.

– Надо быстрей фотографировать, пока совсем не стемнело, – спохватилась Кэролайн и пошла к грузовику.

Вдруг перед нашим домом остановилась машина, опустилось окно, и какая-то смутно знакомая мне женщина, кажется, мамина клиентка, восторженно закричала:

– Дебора, это восхитительно!

– Простите? – не поняла мама и подошла поближе.

– Статуи! – Женщина махнула рукой в сторону фигур. У нее на руке был массивный деревянный браслет, который скользил вверх-вниз при каждом жесте.

– Какая прекрасная находка – использовать остатки строительных материалов, чтобы создать новую красоту! Вы – просто гений.

– Нет, – мама покачала головой, – это не…

– Увидимся завтра! – Дама снова завела мотор, не слушая мамины возражения. – Восхитительно! – повторила она и уехала, посигналив напоследок.

К нам уже спешила Кэролайн с фотоаппаратом.

– Что бы вы там ни говорили, с вашим газоном что-то не так. Я сразу заметила, как только подъехала. Какой-то он неровный, что ли, – сказала она, рассматривая траву у себя под ногами.

– У нас тут была небольшая проблемка, – дипломатично отозвалась я, – даже, можно сказать, не одна…

Я ждала, что мама возмутится и начнет отрицать, но, взглянув на нее, заметила, что она меня даже не слышит. Она молча смотрела на дорогу, где, как обычно в это время, гуляли люди с колясками или собаками, бегали и катались на велосипедах дети. Но сегодня что-то было не так. Все, кто проходил или проезжал мимо, останавливались напротив нашего дома и смотрели на фигуры, выстроившиеся на лужайке. Мама тоже это заметила.

– Знаешь, – осторожно сказала она Кэролайн, – мне кажется, эти скульптуры неплохо смотрелись бы во время приема, они придают нашему двору определенный шарм.

Кэролайн еще раз сфотографировала ангела, перешла к вертушке и, не глядя на маму, сказала:

– Я собиралась уехать прямо сегодня. У меня тоже есть свои планы…

«Ну вот и все», – подумала я. Если сестра сказала «нет», ничего не поделаешь. Мама тоже это прекрасно знала. Она отошла в сторону и кивнула:

– Конечно, я тебя понимаю.

Несколько мгновений все молчали, и я подумала, что, наверное, таким молчанием заканчиваются все споры. Оно как бы все уравновешивает. Ты отбираешь что-то у меня, а я – у тебя. Так или иначе, нам нужно равновесие.

– Но думаю, что смогу остаться. Ведь это всего один вечер? – сказала вдруг Кэролайн.

– Да, всего один вечер, – ответила мама.

И сестра осталась. Она допоздна фотографировала скульптуры, а потом зашла в дом, и они с мамой осторожно обходили друг друга, соблюдая дистанцию, пока не пришло время ложиться спать. Как обычно в последние дни, я не могла уснуть и, проворочавшись в постели примерно с час, встала и выбралась на крышу. Скульптуры Уэса на нашей лужайке выглядели так неуместно, будто упали с неба.

Вернувшись в кровать, я кое-как уснула, а в три часа ночи вдруг проснулась от ветра, дующего в открытое окно. Несмотря на мамины уверения, что дождя не будет, погода явно испортилась. Я села на кровати, отодвинула штору и посмотрела вниз, на лужайку. Все движущиеся части скульптур бешено крутились, гудели и звенели. Звук был таким громким, что я удивилась, как могла проспать эти несколько часов. Я вновь легла в постель и долго прислушивалась к звону, надеясь, что ветер утихнет, но он только нарастал. Я думала, что не сомкну глаз до самого утра, и все же каким-то чудом уснула.

– Мейси, вставай!

Я рывком села на кровати. В ушах звучал папин голос. «Мне это приснилось», – подумала я, все еще находясь в пограничном состоянии между сном и явью.

В прошлый раз, когда я услышала эти слова, была зима, холод, деревья стояли голые. Сейчас дул летний ветер, сильный, но теплый, благоухающий травами и цветами. «Сон», – окончательно решила я, прижалась щекой к подушке и закрыла глаза. Но, как и в тот раз, через три минуты что-то словно подкинуло меня на постели.

Посмотрев в окно, я вначале не поверила своим глазам. Моргнула и потрясла головой, чтобы убедиться в реальности происходящего, потом окончательно поняла, что не сплю, и у меня исчезли последние сомнения в том, что перед нашим домом стоит Уэс, а дальше на дорожке припаркован его пикап. На часах семь утра, а он стоит у нас во дворе и смотрит на свои скульптуры. Когда я шевельнулась, он вдруг посмотрел на мое окно, и наши взгляды встретились. Какое-то мгновение мы просто глядели друг на друга, потом я метнулась к комоду, натянула футболку и шорты и спустилась вниз. Ветер не стихал, скульптуры вращались, все пришло в движение. В воздухе летали какие-то веточки, обрывки травы и мульча, рассыпанная садовниками по клумбам. Кружащиеся лепестки цветов и обрывки травы образовывали небольшие смерчи. И посреди всего этого безумного ветроворота стоял Уэс.

– Что ты тут делаешь? – крикнула я изо всех сил.

Ветер подхватывал мои слова и уносил прочь, но Уэс меня услышал.

– Кое-что привез, – он кивнул на свой пикап, – не думал, что кто-нибудь встанет в такую рань.

– Я спала, но почему-то проснулась.

– Я звонил тебе, – сказал Уэс, делая шаг мне навстречу.

Я тоже шагнула к нему.

– После того вечера. Почему ты не отвечала?

На нас налетел сумасшедший порыв ветра, растрепавший мне волосы и чуть не сорвавший футболку. Да что же это такое!