– Ему пришлось уехать? – Эмили пыталась уже не удивляться.

– Он тебе не рассказывал? – поразилась Мэри, доставая мундштук из ящика стола.

– Он мне ничего не рассказывает, – угрюмо констатировала Эмили. – Я словно чужая ему. Чужая его миру. Миру, в котором он привык жить!

– Это не так. Ты не чужая. Вообще, истинной причиной отъезда послужили совсем другие обстоятельства, – вспомнила Мэри. – Баронесса, так сказать, в довесок…Лишь усугубила и без того паршивую ситуацию.

– Что за обстоятельства? – Эмили нахмурилась. Как она далека от всего происходящего в жизни Джеймса. Словно она его ручная кошка, которой, кроме ласки хозяина и миски с молоком, ничего и не надо!

– Я расскажу. Но только прошу не употреблять мою искренность во зло. Не хочу, чтобы мой граф думал, что я сплетница, – усмехнулась Мэри лукаво.

– Не волнуйся, я и дальше буду изображать неведение, пока его величество не соизволит посвятить меня в тайны своего прошлого самолично, – мрачно сообщила Эмили. Она в прямом смысле, что называется, «не ко двору».

– Он пока что «Высочество», а не «Величество». Разницу следует знать. Что ж, дело было так…Всему причиной политика…– Мэри подожгла две папиросы, одну отдала Эмили, сидящей напротив нее. – Они с моим графом по неосторожности связались не с той компанией…Вернее сказать, мой граф…Он, знаешь ли, мастер вмазаться в какую-нибудь скверную историю, опасную для жизни и репутации. Но тень пала и на Джеймса – все знают, что они друзья с детства, где один – там и другой, – пока Мэри повествовала, Эмили не сводила с нее глаз. Граф ведь тоже уважаемая персона. И совсем не маленький человек. И вот встречается с Мэри. А ведь Мэри тоже не герцогиня. Да, граф выбрал даму по сердцу. И доволен ей вполне. – Кстати, те люди оказались вражескими шпионами. Или даже революционерами! Да, они, точно, были революционерами! – продолжала Мэри свой нескладный сказ. – Я не очень вникала в детали…Обстановка в стране была напряженная. Император подозревал всех и каждого, а тут такое – сам Джеймс замешан в скандале! Разумеется, там еще многие злые языки постарались. Был еще раскрыт какой-то заговор – я не очень-то помню детали…Но заговорщики решили прикрыться именем Джеймса в надежде, что тогда им все сойдет с рук. Вместо этого император приказал всем отрубить головы! Или заточить…Да, кажется, их не убили…Хотя вроде это был даже не заговор…Может быть, какие-то реформы…О, это было ужасно…Я даже не верю, что в наш век подобное зверство еще допустимо…– всплеснула руками Мэри. Она производила впечатление умной женщины. И ее сказ, изобилующий нестыковками и ненужными подробностями, совершенно не вязался с ее образом. – Знаешь, что…Эти ненужные подробности не должны занимать место в наших мозгах! Пусть об этом думает граф и Джеймс!

– Занятно…– хоть Эмили и слушала внимательно, но не поняла всех деталей из сбивчивого рассказа Мэри. И все же суть проблемы ей была ясна – Джеймсу пришлось уехать! – Неужели все это правда…– вздохнула Эмили. А на часах было уже пять вечера.

Для Эмили это был первый раз, когда она оказалась в модном кафе под названием «Brebant». Сегодня там было шумно – проходил литературный вечер. Какие-то люди, видимо, юные поэты, то и дело что-то торжественно декламировали. Вероятно, свои сочинения. Но на Эмили, к ее стыду, не произвели впечатления ни стихи, ни оды. Она скучала, пытаясь хотя бы не зевать, и с нетерпением ждала ужина. И не потому, что голодна. А потому, что устала от пустых разговоров. Джеймс и граф, а вместе с ними и Мэри, часто обсуждали людей, незнакомых ей, Эмили. Также они могли вспоминать совместные поездки и разные события из их жизни. Эмили тяготили такие беседы, поскольку она чувствовала себя совсем уж лишней. Ей приходилось отмалчиваться или улыбаться. А после она ощущала себя утомленной.

Вообще, она постоянно чувствует себя утомленной. Хотя ничего не делает. Оттого, наверное, сон не приносит ей той же радости, что прежде. Да, были времена…Когда она совсем мало спала. Просыпалась рано, чтобы отправиться на рынок. И так уставала за день, что ей даже по ночам снилось, что она хочет спать. Это были тяжелые времена. Но почему тогда она все чаще вспоминает о них? Может, потому, что у нее была цель? Она жила для чего-то. Она с нетерпением ждала каждого дня, как нового шанса найти свое счастье.

– Ну а вы, Эмили? Как вы находите выставку Моне? – вежливо вопросил граф уже за столом. – Скажите свое мнение, мнение художника…

– Прекрасно, прекрасно, – машинально ответила Эмили, все еще пребывая в своих размышлениях.

– Ей понравилась живопись, – ответил Джеймс вместо Эмили, которая пропустила вопрос мимо ушей.

– Импрессионизм…Эдакая небрежная манера изображения…– продолжал разглагольствования граф. – В ней есть свое очарование. Она отображает мир в его изменчивости…А ведь в том и кроется истинная красота…Мы уже никогда не будем такими, как в этот самый миг…

Рассуждения графа могли бы показаться интересными человеку, занятому в живописи. Тем более, здесь, во Франции, где, собственно, и возник импрессионизм. Но Эмили не слушала разговора за общим столом. Несмотря на то, что после беседы с Мэри, она чуть успокоилась, подозрения не оставляли ее. Она все равно продолжала недоверчиво разглядывать Джеймса. Ну почему, сколько она его знает, он всегда кажется ей подозрительным?! Видимо, дело все-таки не в нем. А в том, что она сама склонна к сгущению красок. Да, в тот вечер можно было бы менее эмоционально отреагировать на этот идиотский портрет. Но с другой стороны…С другой стороны, всего один раз проглотив такое, потом уже будет сложно удержать в горшке эту квашню! Нет, она правильно поступила накануне, сделав из небольшого недоразумения огромную трагедию. В следующий раз ему неповадно будет!

– Может быть, нам отправиться в парк? Сегодня оттуда будут видны фейерверки! – предложила Мэри.

– Дорогая, что скажешь? – обратился Джеймс к Эмили.

– Это чудесно. Чудесно, – на самом деле больше всего на свете Эмили сейчас хотела вернуться домой. Усесться перед камином с романом Дюма в руках, унестись на пару веков назад…Представить замок барона де Меридора. Его дочь, прекрасную Диану, которая оказалась замужем за чудовищным графом де Монсоро, скрывающим свою истинную личину. Графиня так и не смогла полюбить богатого мужа и отдала свое сердце другому дворянину – графу де Бюси Луи де Клермону. Смелому и мужественному.

– Я думаю, это прекрасная мысль, – заключил Джеймс. – Дорогая, о чем ты задумалась?

– О графине де Монсоро, – ответила Эмили рассеянно.

– Я так и подумал, – рассмеялся Джеймс. Наверное, он бы удивился, если б ее мысли занимало что-то стоящее.

Уже ночью Эмили и Джеймс вернулись домой. В комнатах было тепло. Кружащий за окном снег придавал обстановке волшебный облик. Звездное небо Парижа существенно отличалось от вечно плачущего Лондона.

– Джейми, скоро Рождество, – Эмили подошла к окну, отодвинула занавеску и оглядела полную луну.

– Я помню, – Джеймс был занят каким-то трудом. Вокруг него были разложены книги. Сам он делал пометки в какую-то тетрадь. Когда он бывал занят, то не обращал внимания на Эмили. А она в такие моменты чувствовала себя одинокой. Кажется, он все дальше от нее с каждым днем. И она сама усугубляет ситуацию, закатывая скандалы и выдвигая претензии. Впрочем, вряд ли его пыл продлился бы дольше, даже будь у них все мирно. Мужчин не увлекает то, что у них уже есть. Вот и Джеймс уже не смотрит на нее с прежним восхищением. Он добр к ней, внимателен. И наверно, женился бы на ней еще раз, если бы дать ему возможность сделать выбор заново. Наверное, он по-своему любит ее. Но почему тогда она постоянно чувствует себя ненужной? Потому что у него море знакомых и друзей, слуг и всех прочих, готовых оказать ему всяческие услуги? А может, он и она просто изначально слишком разные? И на самом деле ей нужен кто-то другой?!