От истории с мистером Уолдри Эмили уже совсем оправилась. Ей больше не мерещились козни маньяка. Ее психика, кажется, излечилась от своей болезни. Лишь редкими отголосками напоминали прошедшие печальные события о себе во снах. Тогда Эмили кричала во сне и просыпалась в ужасе. Но такие приступы проявлялись все реже и реже. Надо полагать, еще совсем немного и все забудется.

Однажды вечером, лежа у камина рядом с читающим газету Джеймсом, Эмили почувствовала себя довольной и успокоенной. В этой комнате было так же безмятежно, как сейчас у нее на душе. Эмили оглядела Джеймса – он с сосредоточенным видом просматривал колонки новостей, не обращая внимания на нее. Он так мил. Всегда с ней. Всегда верен. Надежен. Эмили поняла, что он очень дорог ей. Дорог с того самого дня, как он, загадочный, полный тайны, появился в ее жизни в одно хмурое осеннее утро. Она вспомнила, как сначала ждала его, часто вглядываясь вдаль уходящих палаток рынка. Потом она его подозревала. А сейчас просто любит. Теперь Эмили не рассталась бы со своим принцем ни за что на свете. Вопреки опасениям, он не менялся, а оставался все таким же добрым и мягким. Все также редко выходил из себя и не корил ее за скверный нрав. Да, он иногда уезжал, оставляя ее одну. Но он ведь всегда и возвращался. Он дал Эмили все: новую жизнь, новых друзей, новые интересы.

Весеннее солнце задорно играло в зеленом пуху крон. Птицы радостно чирикали, нетерпеливо перебивая друг друга. Сам воздух, казалось, был иным. Стал свежее, наполнился эхом жизни и надежд.

Эмили и Джеймс вернулись в Лондон, который приветливо встретил их афишами, зазывавшими то в одно, то в другое место. Город изменился. Казался новым и волнующим. Эмили настояла на том, чтобы остаться на Кэнсингтон Пэйлэс Гаденс, а не удаляться в поместье. Хотя Эмили и предполагала, что весенней порой там, должно быть, не так мрачно, ей все равно не хотелось давать этому месту второго шанса. По крайней мере, сейчас. Возможно, однажды она вернется туда, будучи уже с детьми. Вот это будет раздолье.

Несмотря на свой высокий статус, Джеймс продолжал вести скрытный образ жизни, избегая общества. Эмили была не против этого, учитывая то обстоятельство, что для мира ее самой уже давно не существовало. Лишь изредка невольной мыслью она возвращалась в ту осень, когда кошмарный мистер Уолдри вторгся в ее жизнь и чуть не разрушил ее. Это бывало мельком, между делом. До сих пор злодея не поймали. До сих пор маньяк на свободе. Однако в последнее время новых жертв, кажется, не было. Можно было бы решить, что маньяк вовсе перестал действовать. Может быть, умер по иронии судьбы, не дождавшись правосудия, или переехал в другой город. Эмили раньше часто размышляла над этим, но в последнее время все реже и реже. Порой ей казалось, что все это дурной сон, и никогда в ее жизни по-настоящему не было мистера Уолдри, не было мрачной ночи и страшной картины с каретой. С другой стороны, если бы не было мистера Уолдри, то не было бы и Джеймса, и Роберта и всех остальных.

В Лондоне оказалось скучнее, чем в Париже. Ходить в публичные места Эмили было рискованно. Друзей у нее не было, только Мэри да граф. Впрочем, неприхотливую Эмили такое положение дел устраивало. Ей не требовалось дополнительных развлечений. Она всегда была в состоянии сама себя позабавить.

За минувшие месяцы Эмили прочла много книг, чтение очень увлекало ее. Понятное дело, что в деревне у тетушки была не слишком шикарная библиотека. И сейчас Эмили с головой погрузилась в увлекательный мир литературы. И, кстати, за прошедшую зиму она ни разу не подошла к мольберту. Но вот сейчас, по возвращении в Лондон, ей снова захотелось творить, изображая леса и поля, как в старые добрые времена. Надо будет взять несколько уроков у какого-нибудь известного живописца…Джеймс не откажет ей в этом.

Однажды оставшись дома в одиночестве – Джеймс еще с утра ушел куда-то с графом – Эмили принялась за дело. Она выбрала хорошо освещенную комнату, выходившую окнами на парк. Установила мольберт. Взяла палитру и принялась растирать и смешивать краски. Она так давно не держала кисть в руке, что уже позабыла о том чувстве, которое испытывала прежде, когда из ничего на пустом листе возникает образ. А как изумительно получить новый неповторимый цвет! Это очень увлекательное занятие. Без всяких уроков у живописцев она знала наверняка только одно – даже в простой картине должно быть множество цветов. Именно гамма оттенков оживляет полотно. Даже рисуя обычные васильки, помимо всех оттенков синего, она использовала белые, розовые, лиловые и даже красные тона.

Сквозь растворенные створки окна вдруг подул ветер. Неожиданно холодный, неласковый. И Эмили вдруг ощутила, как черной волной на нее неожиданной накатило то самое настроение, что было прошлой осенью. Кисть и холст оказались теми маленькими ключиками в ее мозгу, которые сумели не просто напомнить о происшедшем тогда, а заставить все это пережить снова. Эмили вспомнила все. Ощутила каждой клеткой, что сейчас она в том самом Лондоне. Это и пугало и завораживало. Оказывается, разум все помнит, он просто притворялся спящим. Как оказалось просто, снова почувствовать ту осень, запах тех сигарет, вопли Билла на другом конце рынка и страх перед мистером Уолдри.

Эмили отшатнулась от мольберта, призадумавшись. Стоит ли вообще продолжать это занятие? Может быть, лучше позабыть о своем безобидном хобби? Вдруг, вспомнив былое, взявшись за кисть – она окунется обратно в тот же омут. Вдруг маньяк снова возникнет в ее жизни! Ведь порой так бывает – выпьешь того кофе, надушишься теми духами, услышишь ту песню – и вот ты уже в прошлом, которое оживает неожиданно, манит снова к себе…

Поморщившись, Эмили отмахнулась от этой безумной мысли – все в прошлом, ничто не повторится. Ей больше не повстречаться с маньяком и больше не бегать по переулкам, ища спасения. Отныне у нее все под контролем. И у нее есть человек, который о ней позаботится и защитит в случае опасности!

Дни для Эмили тянулись медленно и уныло. Не было ни опер, ни выставок, ни даже прогулок по городу. Джеймс часто уезжал. Она оставалась одна и ждала его. Единственное, что скрашивало однообразные дни – это чтение. Писать картины Эмили не хотела. Вдохновение не посещало ее. А откуда ему взяться, если она заперта в четырех стенах? И все-таки однажды она решилась выйти. Джеймса не было в Лондоне, и она подумала – отчего бы ей тоже не встретиться со знакомыми?!

Филл оставался беззаботен и весел, а Роберт – серьезен. Эмили очень обрадовалась найти их такими же, какими оставила. Было бы не так отрадно, если б они изменились, стали далекими и чужими. Или хотя бы сменили имидж. Но нет, на них даже те же самые пиджаки.

Встреча была назначена в пабе возле дома Джеймса. Том самом «У Джерри», из которого первоначально следователи вели наблюдение. И в том самом, из которого Эмили погналась за господином, напомнившим ей маньяка. На сей раз они не стали усаживаться у окна на виду у всей публики, а взяли отдельный кабинет.

– Эм, восхитительно выглядишь! – прогремел Филл. – Парижский воздух пошел тебе на пользу! О, создатель, а твое колье! Боюсь, мне пришлось бы работать всю жизнь, задумай я подарить своей жене хотя бы один бриллиант из этой нити! Молодчина, Эм!