Стоит ли говорить, что Ксавьера почувствовала любопытство!

Из-за особенной близости Анни и Брайана мне не удалосьпосвинговать с ними, а старый надежный Ларри был снова в Нью-Йорке. Поэтому яхолостяковала гораздо дольше, чем рассчитывала; сказать, что мне хотелось, былобы явным преуменьшением.

Особенно жадно я следила за одним «дезертиром Джо», укоторого был катамаран на одном из пляжей. Это был высокий стройный блондин счрезвычайно сексуальными зелеными глазами и энергичным лицом. Его дела шли вгору, и он предпочел устоять перед моими недвусмысленными предложениями«прокатиться больше, чем по морю», когда однажды мы с Анни наняли егокатамаран. Я надеялась, что он пойдет в лодке вместе с нами, но он наотрезотказался. Он предложил вместо себя одного из помощников, Колина, чтобы тотнаучил нас, как надо пользоваться катамараном.

И вот Анни и я, облаченные в скандально узкие бикини,отправились вместе с Колином в открытое море. Колин был местный уроженец сиссиня-черной кожей, прекрасно сложенный, и его красно-бело-синие трусы и белаярубашка великолепно оттеняли черную кожу.

Его курчавые волосы защищала от солнца огромная белаяполотняная шляпа. Из-под нее сверкали два темно-карих глаза, одновременнополные жизни и разочарования. Лицо не покидала улыбка, которая открывалачувственные губы, идеально белые зубы и великолепный розовый язык.

Когда лодка спустилась на воду, он легко вывел ее в море. Яне очень долго сожалела, что на его месте не оказался хозяин. Замена быластоящей. Когда мы плыли с большой скоростью по воде – катамараны, обнаружила я,могут передвигаться, как настоящие суда – Анни нашла самое удобное место влодке и легла на спину, явно наслаждаясь, ее беременный живот возвышался ввоздухе наподобие горы.

Колин приказал мне сесть между его длинных коричневых ног,чтобы, не дай бог, не сделать мне больно (!), а также чтобы он мог дотянутьсядо меня и научить, как надо управлять лодкой.

Пробыв в море примерно пятнадцать минут, Анни и я решилиизбавиться от верхней части наших купальников. Когда мы их сняли, наши грудивырвались на свободу, мои – легко и спокойно, а у Анни – с сильным шлепающимзвуком – отяжелевшие от молока груди вдруг лишились поддержки.

В этот момент Колин тесно прижался к моей спине, взял мойлифчик и повесил его на веревку, чтобы его не унесло ветром. Я обернулась иувидела его белые жемчужные зубы и чувственный рот прямо над собой, устроиласьпоуютнее и махнула на все рукой – чему быть, того не миновать. Проделывая всеэто, я почувствовала, что его член встал по стойке «смирно», и услышалаподавленный вздох облегчения. Было трудно удерживать в повиновении то, что былоу него внутри плавок. Мой бог, его член буквально колотился о мой затылок.

Я уже собиралась повернуться и приласкать его, как вдругКолин преднамеренно или потому, что его мысли были где-то в другом месте,выпустил из рук снасти, и катамаран, потеряв управление, стал беспорядочнопрыгать на волнах. Анни и я одновременно закричали от страха. Я завопила:

– Что, черт возьми, происходит? – и повернулась кнему. Колин не слышал нас. Он был слишком занят своими короткими плавками, изкоторых, как одноглазый питон, выглядывал его чудовищный член. Через какую-тосекунду он вырвался наружу… монумент, прославляющий физическую мощь.

Анни в удивлении посмотрела вверх, а затем по ееопустившейся челюсти я поняла, что ее обуяли другие чувства. Она с восхищениемуставилась на чудо природы, причем к изумлению примешивалось нечто большее.

– Боже милостивый, – прошептала она, – нельзябыть таким большим. Я считала, что Брайан хорошо экипирован, но… боже мой!Посмотри на него, Ксавьера!

– Я только и делаю, что смотрю, – услышала ячей-то голос. Возможно, это был мой голос.

Колин же стоял наверху, глядя на свой член, а на лице его блуждалаулыбка. Ну, подумала я, ничего нет хуже в море, чем капитан на палубе смонументальной эрекцией. Мой рассудок подсказал, что пора что-то делать. Ночто? Ответ принес ветер.

Я протянула руку и дотронулась до члена, осторожно потянув ксебе Колина. Но как только я это сделала, он вспрыгнул на меня, намереваясь,очевидно, самому прорубить для себя дорогу.

– Полегче, Колин, – сказала я. – Если тыхочешь поиметь меня, то нужно делать это правильно, а то никогда не попадешь,куда хочешь.

Как только он понял, что сопротивления не будет, онрасслабился и вручил себя в мои руки. Я сняла штанишки и втерла немного кремаво влагалище для смазки. Кстати, на ум мне пришла пословица: «Нужно ли возитьуголь в Ньюкасл?» – ведь я и без того уже буквально запрудила палубу своимисоками.

Я поставила Колина на колени и взяла его член в рот, толькоголовку, чтобы увлажнить ее. Пытаться заглотить Колина было так же трудно, кактелеграфный столб. Когда я почувствовала, что член хорошо смазан, я оседлалаего и стала осторожно вставлять головку себе во влагалище.

Мой бог, он действительно был огромен… так вот, чточувствует лошадь! Я ощущала, как раскрылись губы моей вагины и головка схлюпаньем стала находить свой путь. Затем втиснулся сам стержень, болеетолстый, чем головка, и я так соразмерила свои движения, что с каждым разомчлен продвигался в меня не больше, чем на миллиметр. Медленно поднимаясь иопускаясь все ниже и ниже, до тех пор, пока, примерно после двадцати качков,его член полностью не вошел в меня. Я была переполнена и пресыщена, но отнюдьне тем, что ела за обедом.

Я позволила ему быть неподвижным и пульсирующим внутри меняна какую-то секунду, а затем перевернулась на спину, уперлась ногами в сиденьеи приказала:

– Давай!

Колин вполне мог быть олимпийским чемпионом по бегу накороткие дистанции, насколько быстро он пустился в путь.

Момент, и его огромный член стал с хлюпаньем вколачиваться вменя. Моя вагина в первый раз в жизни так раздалась вширь, И я могла ужесвободно принимать его.

Тем временем вода ласково плескалась о борт катамарана, и мыплыли поистине по воле волн. Н-да, было ли мне хорошо?! Я могла трахатьсячасами, но с той мотыгой, которая была у Колина, предчувствовала, что неспособна совокупляться столь долгое время.

Отдаю себе должное, в то время как гигантский член Колинапричинил бы только невероятную боль большинству женщин, я со своим огромнымзнанием и терпением сделала все правильно и добилась того, что трахалась, какхотела. Никакой боли, одно удовольствие.

Очевидно, так же оценила ситуацию и Анни. Она лежала внизу слихорадочно блестящими глазами, не веря тому, что происходит.

Парнишка как-то смешно скрючился, и я приняла все, что онмог мне дать, и даже возвратила ему кое-что. Как только он кончил, а кончил ондовольно полноводно, он быстренько вытер член, натянул плавки и встал взамешательстве. В конце концов, ему было всего лишь семнадцать лет, и он незнал, как вести себя в подобных ситуациях,