К этому времени Анни обрела речь и сказала:

– Колин, разреши мне еще раз взглянуть на твой член? Яхочу удостовериться, так ли он велик, когда отдыхает?

Колин буквально не знал, куда ему деваться. Поэтому япопыталась помочь ему.

– Ну давай, Колин, – сказала я, – давайвзглянем на него еще раз.

Анни, однако, пришла шальная мысль… она испугалась, что онможет захотеть трахнуть ее, а этот член-монстр был явно не гож в ее деликатномположении.

– П-п-просто покажи мне его, Колин, – попросилаона. – И не подходи ко мне близко.

Робко и смущенно парнишка снова стянул плавки, чтобыпродемонстрировать свое хозяйство, правда, не без помощи Ксавьеры. Сейчас членмягко и застенчиво свисал. Он был короче всего на какой-то дюйм, чем раньше!Анни и я восхищались им и голубили его со странной смесью радости, желания иневерия. В полную длину от конца до конца он был не менее одиннадцати дюймов.

С уважением держа в руках это чудо, я спросила у Колина:

– Как случилось, что ты так хорошо вооружен? В ответ онсказал самую смешную вещь, которую я когда-либо слышала.

– Потому, – заявил он с победным видом, – чтоя не был обрезан. – С этими словами он впихнул свое сокровище в плавки, азатем в красивом прыжке бросился за борт, чтобы охладиться.

Вскоре он вернулся на борт, и мы направились к берегу. Аннии я все еще были без лифчиков, когда вышли на берег, и Колин попросил насприкрыться. Думаю, помимо врожденной стыдливости и застенчивости, он опасался,что его хозяин может увидеть нас и понять, что произошло.

Позднее, мы с Анни не могли дождаться того момента, когдарасскажем Кирстен, какое зрелище она упустила. Сейчас мы поняли, почему птичкиприлетают на Багамы – чтобы их здесь хорошо оттрахали.

Если Колин обычное явление, то тут действительно былослишком много горячих членов, заслуживающих того, чтобы их использовали наполную катушку!

Мое шальное приключение с Колином имело свои последствия. Сбравадой, присущей любому семнадцатилетнему юнцу, он расхвастался перед своимипляжными приятелями, что выделывал со мной, и слухи распространялись все дальшеи дальше. Куда бы ни пошли мы с Анни, мы чувствовали, как в наши спинывпиваются взгляды аборигенов, и я уверена, если бы нам довелось встретиться снекоторыми из этих джентльменов на одном из отдаленных пустынных пляжей, то насожидали бы не очень приятные сюрпризы.

На острове в последнее время прокатилась волна грубых изверских изнасилований белых женщин чернокожими обитателями, что заставило менязадуматься об отношении цветного населения к белым.

Обычно я чувствовала дружелюбие негров, хотя некоторые жсебя чрезвычайно агрессивно. Даже кое-кто из «дезертиров Джо» вел себяпо-скотски с белыми туристами. И если вы заходили в лавку и предлагалиамериканские доллары, то очень часто продавец вдруг смущался по неизвестнойпричине отказывался принимать их.

При том, что туризм является основным источником их доходов,такое отношение кажется невероятным. Оно заставляет белых толпами бежать сострова, забирая с собой деньги. Положение серьезно ухудшилось с объявлениянезависимости 1973 году, а изнасилование стало разновидностью национальногоспорта. Обстановка в Нассау не столь удручающа, на так называемых, «воскресных»островах – значительно хуже. Если будет продолжаться в том же духе, потоктуристов совершенно иссякнет. Туземцы останутся наедине с собой и нищетой,которой смогут вдоволь наслаждаться.

Нассау, в конечном счете, может потерять свою репутацию раяпод солнцем, но при мне город все еще имел мировую известность. Там жило многоамериканцев и англичан – я встречала молодых людей со всего света, которыеприехали в качестве учителей, медицинских работников или государственныхслужащих, чтобы насладиться чудесным климатом и получить необлагаемый налогомзаработок. Я, естественно, могла их понять, хотя для меня жить там долгое времябез приключений было бы невыносимо. Однако две недели, которые я провела вНассау, прошли великолепно. Солнце, веселье и дружба двух женщин.

Анни, Кирстен и я любили сидеть и, глядя на море, ворошитьпрошлое, вспоминая в основном сексуальные истории. Учитывая, что я и Анни былишлюхами, а Кирстен не воспитывалась в монастыре, эти воспоминания былидовольно-таки пикантными.

Неизбежно мы возвращались во время наших бесед к местнымслучаям изнасилования.

– А почему бы нам не попробовать изнасиловатького-нибудь? – предложила Кирстен.

– Как? – спросила Анни, впрочем, без особогоинтереса.

– Давайте соблазним какого-нибудь молодого мужика иизнасилуем его.

– Ну, а кто будет настолько протестовать, чтобы этопревратилось в изнасилование? – поинтересовалась я.

– Он, – сказала Кирстен. Она показала на юношу-англичанина,которого мы встречали на пляже и который был «голубым», как лазурь. Мы частовидели его в компании его мужских любовников.

Анни и я рассмеялись, но Кирстен была настроена серьезно.Мне стало любопытно, что же руководит Кирстен.

Мы снимали на пляже палатку, чтобы Анни могла найти укрытиеот палящего солнца, и Кирстен сказала, что палатка идеально подходит длязадуманного.

– Как ты собираешься заполучить его в палатку? –спросила я.

– Смотрите, – ответила она, вскочила на ноги инаправилась к гомику.

Издали мы наблюдали, как они о чем-то говорили, и наконецюноша вместе с Кирстен пошел к нам.

– Он сказал, что посмотрит, в чем дело, и постараетсяпочинить, – сказала Кирстен, подмигивая нам и показывая на вход в палатку.Я так никогда и не узнала, что же такое она ему наговорила.

– Весьма рад помочь, если это в моих силах, –галантно произнес юноша.

Я вообще-то всегда не прочь поиграть и пошутить, поэтому,как только он вошел в палатку, мы с Кирстен бросились вслед за ним, Анни быстрозахлопнула дверцы и встала на стреме.

В палатке мы накинулись на юношу, как тигрицы – я уселасьему на грудь, а Кирстен лихорадочно расстегивала брюки. Сначала он закричал, апотом поостыл, поняв, что происходит.

– Это нахальство с вашей стороны, – сказалон. – Честное слово, большое нахальство.

Я медленно опустилась своей промежностью на его лицо, зная,сзади меня Кирстен вовсю работает с членом. Затем я повернулась таким образом,чтобы видеть Кирстен, которая усаживалась на его на удивление твердый член.

Она стала прыгать вверх и вниз, я в это время сосала еегруди, а внизу под собой чувствовала, что наш пленник начал обрабатывать меняязыком.