Столь мажорную оценку происходящих событий можно объяснить только одним: министр иностранных дел, зная позицию «хозяина» и его вспыльчивый характер, не хотел лишний раз будоражить его и попадать под огонь безапеляционной критики.

После переговоров А.А. Громыко с руководством администрации США в советско-американских контактах наступила пауза. По мнению советской стороны, вероятность кризиса заметно снизилась. Телеграмма Громыко давала основания для такого вывода. Подобное мнение подкреплялось и фактом отъезда Дж. Кеннеди из Вашингтона в Кливленд и Чикаго.

Однако на самом деле интенсивность подготовки США к решительным действиям в этот период значительно возросла.

Президент США, находившийся в Чикаго, был срочно вызван к телефону. Его просили немедленно вернуться в Вашингтон.

С этого момента кризис фактически вышел из своего «скрытого» этапа.

По возвращении президента в столицу, уже официально был собран Совет национальной безопасности США – конституционный орган, ответственный за разрешение конфликтов и кризисов. Президент твердо высказался за реализацию на данном этапе умеренного сценария – введение блокады и только в случае ее недостаточности – нанесение воздушного удара. В ходе дальнейшего обсуждения вариантов разрешения кризиса впервые возникла идея «обмена» советских ракет на Кубе на американские ракеты в Турции. К решению о необходимости в одностороннем порядке вывести американские ракеты с территории Турции Кеннеди пришел еще к августу 1962 г. Таким образом, для американцев это был безболезненный исход кризиса.

К вечеру военные приготовления американцев ускорились. Была объявлена повышенная боевая готовность для вооруженных сил США по всему миру.

Стратегическое авиационное командование (САК) США приступило к переводу своих соединений и частей на положение «военная опасность». Бомбардировочная авиация должна была находиться в 15-минутной готовности к вылету.

Одновременно министр обороны США распорядился выделить четыре эскадрильи тактического авиационного командования (ТАК) ВВС США для возможного нанесения удара по Кубе.

О серьезности момента свидетельствовал также тот факт, что президент срочно вызвал свою семью в Вашингтон. Американские средства массовой информации стали полниться всевозможными, порой противоречивыми, слухами.

Ракетный полк полковника И.С. Сидорова на Кубе был приведен в полную боевую готовность.

Утром президенту был доложен расчет возможных результатов воздушного удара по Кубе. После первого удара могло сохраниться до 10% советских ракет.

Тем временем был окончательно утвержден порядок проведения морской блокады Кубы. Любое судно, следовавшее к острову, должно было принять на борт контрольную группу для проверки документов и грузов. При обнаружении «оружия наступательного характера» (ракеты или бомбардировщики) капитану судна запрещалось следовать на Кубу. При отказе остановиться, недопущении осмотра и продолжении следования судна американской стороной предусматривалось «применение силы». Корабли ВМС США должны были действовать жестко, вплоть до потопления судна-нарушителя.

По поступившим в этот день уточненным оценкам, на Кубе развертывались по меньшей мере пять советских ракетных полков, каждый из которых имел восемь пусковых установок и не меньше 16 ракет. Это означало, что 40 ракет могло быть использовано в первом пуске и 40 ракет – в последующих. Американцам удалось также выявить на территории Кубы два хранилища ядерных боеприпасов.

С утра началось постоянное круглосуточное дежурство в воздухе бомбардировщиков стратегического авиационного командования. До высшего уровня боевой готовности были доведены межконтинентальные баллистические ракеты. Атомные подводные лодки с ракетами «Поларис» были выведены на боевые позиции в океане. Завершилось сосредоточение бригады морской пехоты США на базе Гуантанамо.

Американская военная машина в целом была готова к реализации любого сценария.

Днем Дж. Кеннеди провел несколько политических консультаций. Он проинформировал бывших президентов США Гувера, Трумэна и Эйзенхауэра о планируемых им действиях. Была также проведена срочная встреча с двадцатью наиболее влиятельными членами конгресса США.

Вечером, за час до того как президент должен был выступить с официальным обращением к американскому народу, государственный секретарь США Д. Раск пригласил к себе советского посла в США А.Ф. Добрынина и передал ему личное послание президента Кеннеди главе советского правительства, а также текст обращения президента к американскому народу. Раск сразу же заявил советскому послу, что получил инструкцию не отвечать на вопросы по тексту обоих документов и не комментировать их.

Курьезность ситуации была в том, что посол Добрынин впервые узнал о советских военных приготовлениях на Кубе только в этот день. От американцев.

В 19.00 по вашингтонскому времени (в Москве было уже 3 часа утра 23 октября) президент США обратился к нации с заявлением о введении карантина в отношении Кубы. Мотивируя этот шаг, Дж. Кеннеди отметил: