На Кубе командир 51-й советской ракетной дивизии принял решение подготовить новые позиционные районы, что позволяло в случае боевых действий осуществлять маневрирование.

Наметились признаки снижения напряженности. В 8.00 утра линию карантина пересекли советский танкер «Бухарест» и пассажирское судно под флагом ГДР со студентами на борту. Американский патрульный корабль ограничился визуальным наблюдением и запросом о характере перевозимого груза. Чуть позже 12 из 25 советских судов, следовавших в направлении Кубы, повернули назад.

Утром в журнале «Таймс» вышла статья известного и весьма влиятельного журналиста-политолога У. Липпмана, в которой ставился вопрос об «обмене» американских ракет в Турции на советские ракеты на Кубе, вызвавшая негативную реакцию у профессионалов из исполнительного комитета. Однако было очевидно, что У. Липпман выражает взгляды не только некоторых представителей американской администрации, но и значительной части американского общественного мнения.

Тактика взаимного запугивания, однако, не прекращалась. На завтраке военно-воздушного атташе посольства СССР в Вашингтоне с начальником отдела внешних сношений министерства ВВС США Далламом последний заявил: «США не допустят советского проникновения в Западное полушарие и намерены до конца проводить изложенную президентом политику, не идя ни на какие компромиссные решения. Если советские корабли не подчинятся досмотру, они будут потоплены.

США опираются на имеющуюся у них «прерогативу силы» в этом районе и используют эту силу, если понадобится.

Они сделают все необходимое для восстановления зон влияния, существовавших в мире до революции на Кубе. США опасаются, что СССР недооценивает решимость американцев в достижении своих целей».

В этой связи Даллам провел аналогию с венгерскими событиями 1956 г., когда американцы «были вынуждены отступить, столкнувшись с твердой позицией СССР, опиравшегося на свою силу в этом районе».

В свою очередь вечером на официальном приеме советский военный атташе Дубовик сообщил, что советским кораблям дан приказ продолжать движение через рубеж блокады независимо от последствий.

В подобной обстановке американский президент отдал приказ о мобилизации 150 тысяч резервистов, на что имелось решение конгресса США еще в начале октября, правда, на случай обострения обстановки вокруг Берлина.

В район южнее Кубы было направлено 135-е оперативное соединение во главе с авианосцем «Энтерпрайз», а в непосредственный резерв был назначен авианосец «Индепенденс». Всего же в операции приняли участие 46 кораблей (из них 8 – авианесущих) и 240 самолетов. Были выделены также противолодочные силы для перехвата советских подводных лодок.

Советские суда сопровождали семь дизельных ударных подлодок, каждая из которых имела на вооружении три ракеты Р-13 с ядерными боеголовками мощностью 1,5 мегатонны и торпеды с ядерными боезарядами в 8–10 килотонн. Однако необходимость частых всплытий для зарядки аккумуляторных батарей, для сеансов связи и определения местонахождения явилась причиной того, что шесть из них были вскоре обнаружены американскими противолодочными силами.

Это впоследствии стало предметом тщательного разбора у первого заместителя министра обороны СССР маршала А. Гречко. Выяснилось, что большинство руководителей Министерства обороны считали, будто в Карибское море были направлены не дизельные, а атомные подводные лодки, не нуждавшиеся во всплытии.

На Кубе ракетный полк полковника Бандиловского Н.Ф. и второй дивизион ракетного полка подполковника Соловьева Ю.А. были приведены в боевую готовность.

Несмотря на то, что американцам удалось достоверно узнать о наличии на острове советского ядерного оружия, вплоть до 26 октября 1962 г., Н. Хрущев в переписке настойчиво заверял американского президента в отсутствии такового на кубинской территории.

Дж. Кеннеди, подозревая Хрущева в тайных, агрессивных замыслах относительно США, отдал распоряжение завершить подготовку вторжения на остров. Одновременно он дал госдепартаменту США указание начать подготовку к выполнению чрезвычайной программы, предусматривавшей установление гражданского правления на Кубе после вторжения на остров и его оккупации.

Режим морской блокады в целом не изменился. В 180 милях северо-восточнее Багамских островов двумя эсминцами США был остановлен грузовой пароход под ливанским флагом «Мариула», зафрахтованный СССР. На него была высажена невооруженная группа, которая после досмотра судна пропустила его на Кубу. Этим шагом подчеркивалось, что не пропускаются только суда, имеющие на борту наступательное оружие.

В беседе Р. Кеннеди с советским послом прозвучало явное предупреждение о возможности вторжения на остров: если ситуация не изменится, через два дня США будут вынуждены предпринять решительные действия.

С целью урегулирования кризиса Москва подключила все доступные коммуникационные каналы, в том числе неофициальные. Днем того же дня советник посольства СССР в США и одновременно руководитель резидентуры КГБ в американской столице А. Феклисов (псевдоним «Александр Фомин» или «мистер «X») установил контакт c дипломатическим корреспондентом Американской радиовещательной компании Дж. Скали, имевшим хорошие связи в высших американских сферах. Фомин предложил передать американскому руководству следующие предложения: Советский Союз готов вывести ракеты с Кубы и провести демонтаж ракетных баз под контролем ООН. На Кубу больше не будет поставляться наступательное оружие. В ответ США снимают морскую блокаду и берут на себя публичное обязательство не вторгаться на Кубу.

Ответ Фомину Скали передал после консультаций с государственным секретарем Раском в 19.35. В нем указывалось, что американцы «готовы обсудить предложения, но время не ждет».

Главы Советского Союза и Соединенных Штатов обменивались конфиденциальными письмами и через советника по вопросам печати при посольстве СССР в Вашингтоне Г. Большакова. Он регулярно встречался с братом президента США Р. Кеннеди, передавая ему необходимую информацию о «намерениях советской стороны».

Тем временем на Кубе продолжалась подготовка к боевым действиям.

В этот день на совещании у начальника генерального штаба РВС Кубы Ф. Кастро дал оценку сложившейся обстановки и особенно беспрерывным полетам американских самолетов над кубинской территорией: «Куба не признает бандитское, пиратское право никакого военного самолета нарушать свое воздушное пространство, так как это наносит существенный ущерб ее безопасности и создает предпосылки для нападения на нашу территорию.

Это неотъемлемое законное право на оборону, и следовательно, любой боевой самолет, вторгшийся в кубинское воздушное пространство, подвергается риску попасть под наш оборонительный огонь».

Вечером того же дня по инициативе кубинцев в штабе ГСВК состоялось совещание кубинского военно-политического руководства и командования советских войск. Было решено открывать огонь по боевым американским самолетам, вторгавшимся в воздушное пространство Кубы. Советские командиры, включая командиров ракетных частей, доложили о готовности вверенных им воинских формирований к боевым действиям. На этом же совещании советское и кубинское командование пришло к выводу о том, что, по всей видимости, США нанесут воздушный удар в период 27–29 октября.