И тут мы подходим к компьютерам. На первый взгляд кажется, что он пользовался почтовым аккаунтом Мелиссы Авалон, чтобы держать связь с Дэнни. Но зачем тогда удалять информацию со школьных компьютеров? Любая переписка, загрузки и так далее покажут только разговоры Дэнни с учительницей. Даже если содержание почтовых сообщений сомнительное, Мелисса ведь мертва. Как ей защитить себя? Но опять-таки одного отвлекающего маневра для него недостаточно. Уверен, когда наши специалисты возьмутся за жесткие диски, они обнаружат, что там, кроме нулей, ничего не осталось. Наш субъект ничего не упускает.

– Но как же Дэнни? – возразила Рейни. – Преступление перестает быть стопроцентно эффективным, если в него вовлечен соучастник. Конечно, сейчас Дэнни испуган, но рано или поздно он заговорит. По-моему, это большая недоработка. Если субъект действительно не хотел оставлять следы, ему следовало действовать в одиночку.

– Нет. – Куинси решительно покачал головой. – У него и в уме не было действовать в одиночку. Какой смысл во всей этой изобретательности и ловкости, если о них никто не узнает?

Рейни замерла. Судя по лицам Люка и Сандерса, их расширившимся вдруг от ужаса глазам, они пришли к тому же, что и она сама, выводу.

– Хочешь сказать… ему нужно, чтобы им кто-то восхищался? Чтобы его мастерство кто-то оценил?

– Да.

– И если Дэнни вдруг сломается и все расскажет…

– Какой фактор прежде всего бросается в глаза в этой школьной трагедии? Эго. Мальчишки всегда пытаются утвердить себя в нашем тесном мире. Дети растеряны и не видят разницы между известностью достойной и недостойной. Да вы что? Наш субъект не заинтересован в молчании Дэнни. Наоборот, он рассчитывает на то, что в один прекрасный день парнишка заговорит. Не сейчас. Не сразу. Стрелку нужно время, чтобы убраться. Но он надеется, что однажды, раскрыв газету, прочтет о тринадцатилетнем мальчике, строящем свою защиту в деле о тройном убийстве на утверждении, что сделать это его заставил некий незнакомец, страшила, монстр. И все эксперты-криминологи снова заговорят о том, что нынешняя молодежь не желает нести ответственность за свои же действия; эксперты-правоведы снова обвинят во всем адвокатов, которые своими конспирологическими теориями только смущают и запутывают присяжных; а наш субъект от души посмеется. Он будет вырезать из газет каждую статью о суде над Дэнни О'Грейди и веселиться.

– То есть о преступлении по страсти речи больше нет? – негромко спросила Рейни.

– Нет. Здесь совсем другое.

– Но тогда почему именно Мелисса Авалон? Особенная, специально приготовленная пуля… Выстрел в лоб… Все указывает на то, что она не была случайной жертвой.

– Разумеется, нет. Просто процесс отбора жертвы отличался от нашего представления о нем. Мне еще раньше следовало обратить на это внимание, когда все только и говорили, как Дэнни сблизился с мисс Авалон и какое терпение проявляла она по отношению к нему.

– Не понимаю…

– Дэнни влюбился в нее, Рейни. Поэтому наш субъект и выбрал именно ее. Подумай, можно ли явственнее продемонстрировать свою власть над подростком, как не склонив его к соучастию в убийстве единственного человека, который был добр и отзывчив к нему? Единственного человека, которому он доверял…

– Но это же полная бессмыслица! – взорвался Сандерс. – Такое просто невозможно. Хочешь подбить мальчишку на что-то плохое – играй на том, что он уже ненавидит. К примеру… Считаешь своего отца козлом? Знаешь, мой тоже козел. А теперь послушай, малыш, как я с ним обошелся…

Куинси покачал головой:

– Вы можете это сделать, детектив, но связь недостаточно крепка. По крайней мере не так крепка, как это нужно нашему субъекту. Согласно методике классической индоктринации, новичка нужно обратить против того, кого он сильнее всего любит. Если это удается, тогда он ваш. Известен случай, когда канадский серийный убийца скрепил преступное партнерство со своей женой, заставив ее участвовать в изнасиловании и убийстве ее собственной сестры. После такого она уже не могла пойти против него. Это означало бы признать содеянное, но вина была слишком велика.

– Дэнни, – прошептала Рейни, – так вот почему он пытался покончить с собой. Господи, как же ему должно быть тяжело!

– Так это сделал Дэнни? – Скривившись, словно от боли, Люк почти с отчаянием посмотрел на Куинси. – Хочешь сказать, что сын Шепа убил тех двух девочек? И сделать это его заставил тот сукин сын?

– Да. Думаю, что, вероятно, так оно и случилось.

– Так кто же он, этот ублюдок? Можешь сказать, кто он? Можешь покопаться в вашей базе данных и дать нам что-нибудь конкретное для работы? – Люк вскочил со стула. На шее, словно веревки, проступили жилы, во взгляде, которым он обвел остальных, было что-то безумное.

Ему никто не ответил. Рейни думала, как Люк каждую ночь сидит в патрульной машине у дома Шепа, охраняя честь и достоинство семьи О'Грейди. Подумала о Дэнни, малыше Дэнни, приходившем после школы в их офис, игравшем в полицейских и бандитов. Бац-бац-бац. Хорошо стреляешь, Дэнни. Так держать, парень.

– И еще одна мысль, – произнес Куинси в заполненной напряженной тишиной комнате.

Все повернулись к нему, спрашивая себя, можно ли ждать от него чего-то худшего, и отвечая – да, можно.

– Убийство – такое же ремесло, как и любое другое. Ему нужно учиться. Первый блин обычно выходит комом. Второй – уже лучше. Те дела, с которыми имеем дело мы, очень непростые.

– Вот же дерьмо, – бросил Сандерс.

Рейни закрыла глаза.

– Он уже делал это, – спокойно продолжал Куинси. – Готов держать пари на что угодно. И если он пользуется Интернетом, чтобы найти отвечающих его требованиям подростков… Мир велик, леди и джентльмены, и только богу известно, где он нанесет следующий удар.

Нарушив неспокойную тишину, зазвонил телефон. Сандерс вздрогнул. Люк первым пришел в себя и взял трубку. Сказал «да». Кивнул. Еще раз сказал «да». Что-то записал. Затем положил трубку, и в лице его проступило что-то такое, отчего у Рейни мурашки побежали по спине.

– Звонил бармен из Сисайда. В заведение забрел какой-то парень. Болтает о стрельбе в школе, задает всякие вопросы. А еще говорит о тебе, Рейни. Мол, все знает. Как ты застрелила свою мать четырнадцать лет назад.

– Наше дело, – решительно сказал Сандерс.

Люк и Куинси кивнули. Оба уже напряглись, словно переключились в режим готовности. Только Рейни не торопилась.

– Да. – Она неслышно вздохнула. Кивнула. Подумала о Дэнни. О психопатах. О той давней ночи. – Да. Пошли.

Пятница, 18 мая, 19:12

На Бейкерсвиль спустились сумерки. Домовладельцы включали свет над крылечком, и на темнеющих склонах холмов вспыхивали серебристые огоньки иллюминации. Коровы, готовясь ко сну и ища тепла, собирались под деревьями.