– Тараканы, – выдохнула Аннет, и я практически услышала, как она зажмурилась. Инструктаж, проведенный с интервьюерами, запрещал им произносить слово «таракан». Клиент созреть должен. О, знаю эти инструктажи. Помню. – У меня в бланке записано, что был звонок от фрау такой-то, стоял вопрос о том, накрывать ли помещение пленкой и как скоро нежелательные соседи могут быть уничтожены. Мы занимаемся уничтожением паразитов, вы помните, да? То есть они занимаются уничт…

В этот момент у меня наступило просветление.

Я начала не то чтобы хохотать – истерично икать. Подошедший официант с кофе, видя, что девушка не в себе, достал откуда-то из рукава белоснежный платок и протянул мне. Как в кино о невсамделишной жизни, ей-ей. Я театральным жестом отвергла платок и прохрипела в трубку:

– Это был ложный вызов. Соседи остались живы. Все! Даже те, что летели в бизнес-классе. Я звонила в эту вашу фирму… то есть я в аэропорт звонила, но ошиблась номером… узнать, во сколько рейс и можно ли брать в салон багаж, а попала на вас.

– А тараканы? – тупо переспросила Аннет.

– Тараканы не пострадали. Все, что были на борту, беспрепятственно долетели до столицы нашей родины, то есть моей родины, города Москвы, прошли таможенный досмотр и получили разрешение на выход в город.

– Почему? Почему вы отказались от наших услуг? – чуть не плакала Аннет. – Сотрудница, принимавшая заказ, была недружелюбна?

– Нет, она была чудесна! Это был ложный вызов, понимаете?

– Нет, – честно ответила Аннет и пролепетала: – До свидания.

Я все еще давилась хохотом, когда официант, слышавший последние несколько предложений, заговорщицки подмигнул.

– Я из Хорватии. Слышу, у вас славянский акцент. У меня у кузена похожая фирма. Если надо – дам телефончики. Скидку сделает. У вас тараканы? Или плесень? Или муравьи?

– У меня тараканы… Огромные тараканы. Думаю, ваш кузен с этим не справится. Здесь нужна тяжелая артиллерия. Нейролептики скорей всего. Определенно. Спасибо за кофе. Сдачи не надо.

По дороге домой я долго обдумывала, как бы все же рассказать об этом разговоре Мише. Аккуратненько так. Мы же договорились не приносить работу домой.

История с нежелательными соседями, которых нужно уничтожать максимально гуманными методами, стала в нашей семье застольной. И одной из самых любимых. Мне кажется, все наши друзья уже выучили ее наизусть, но каждый раз в компании находится кто-то, кто еще ни разу ее не слышал, и толпа доброжелательно настроенных насмешников, подготавливая почву для длинного рассказа, начинает гомонить на разные голоса:

– Скажите, Мишель, как вы относитесь к неприятному соседству?

– Микаэла, вас не беспокоит «Гринпис»? Вы за гуманные методы уничтожения соседей?

– Мика, не осталось ли у вас после посещения Москвы нескольких погонных метров черной пленки? Чем-то же надо накрывать пол перед актом массового уничтожения?

Самое забавное, что мой муж, который знает эту историю досконально, каждый раз пересказывает ее с таким шармом, что я хохочу так, словно слышу ее впервые.

Впрочем, все, что делает мой супруг, он делает талантливо. Начиная от лечения больных и заканчивая общением с соседями. Нет, не с теми, о которых шла речь выше. С другими.

Как-то вечером нам позвонили друзья, живущие неподалеку. У них, похоже, серьезно заболел ребенок, и, прежде чем вызывать скорую, они решили проконсультироваться у своих. Муж выслушал, подхватил стоящий всегда в коридоре «тревожный чемоданчик» и унесся в ночь. Сказал: не жди и ложись спать.

Ну я и легла. Лежала себе в постели с ноутбуком и читала какие-то дамские сайты. Вдруг раздался звонок в дверь.

Я, уверенная, что это Михаэль вернулся домой, открыла дверь не глядя. На пороге стоял чумазый мужик восточной наружности. Новый сосед. Они только недавно переехали и затеяли крупномасштабный ремонт. Мы все время вежливо здоровались и с ним, и с его женой, но познакомиться поближе пока не успели.

Я – в неглиже, в кружавчиках и с ноутбуком. Он – в рабочей одежде, со щетиной и весь грязный.

– Добрый вечер! Простите, пожалуйста, за беспокойство. Ой, как неудобно! – Гость попытался отвернуться. – А ваш муж дома?

– Нет. Его нет. А что случилось?

– Ну тогда я пойду… еще куда-нибудь. Просто увидел, что у вас везде свет горит, и решился. А… когда он придет?

Я оставила его на пороге и пошла накинуть халат. Сосед так и остался стоять, где поставили. Когда я вернулась, он смущенно смотрел в пол.

– Так в чем дело? Помощь нужна какая-то?

– А… у вас вода есть?

– Питьевая?

– Ну, питьевая, например. Мы же ремонт делаем. Я стояк перекрыл. А назад не включается. Не знаю, что там. Мне бы хоть руки помыть. На работу же завтра в шесть утра. А я здесь никого не знаю, кроме вас. Вы простите… Ой, неловко как, что муж подумает!

До меня наконец дошло, что человеку нужно помыть руки. Выбора-то нет. Куда идти ночью, если вода из крана не течет и никого вокруг не знаешь? А руки все черные.

– Меня хозяин завтра убьет, если я в таком виде появлюсь, – начал оправдываться сосед. При этом он машинально теребил себя за подбородок, ерошил волосы и чесал нос, оставляя на лице грязные разводы.

– Проходите, – говорю, – конечно. Никаких проблем.

Он аккуратно снял обувь в коридоре, виновато улыбнулся. Я показала ему, где ванная комната, дала полотенце, закрыла дверь.

В этот момент в замке повернулся ключ. Вернулся муж. Увидев в коридоре чужие стоптанные ботинки, вопросительно поднял на меня глаза.

– Это кто?

– Мужчина.

– Мик, какой мужчина? Меня полчаса не было всего. – Дьявольски захохотал. – Как его зовут?

– Понятия не имею.

Муж все еще продолжал улыбаться. Говорю же, у меня совершенно уникальный муж. Другой бы со мной и месяца не выдержал. А этот на рекорд пошел уже.

– А что он там делает?

– Моется.

Миша по-прежнему улыбался. Но уже хищно. При этом зачем-то достал из чемоданчика молоточек, которым проверяют неврологические рефлексы и, жизнерадостно насвистывая марш Мендельсона, начал постукивать им по стене.

Умная Мика предприняла попытку объясниться. При этом, памятуя историю с коллегой-подругой-наставницей Мелиссой, постаралась сгладить острые углы. Ну, как умела, так и попыталась, чего ж.

– Что еще можно делать в ванной комнате, подумай сам? Разумеется, только мыться. Слушай, ну где ему еще смыть грязь после трудов праведных? Ну чего ты заводишься? Он же работал.

Психиатр напряженно смотрел на меня, прикидывая, пора ли уже предложить синенькую таблеточку, или можно обойтись молоточком.