поярковую шубку, мерлушковую шапку и мягкие катанки. Подростком был Роман Захарьин. За плечами у мальчика был лук, на боку – колчан со стрелами и нож за поясом. Это был подарок Дорофея, который проживал в семье Захарьина и который шел следом за Романом. Это Дорофей научил Романа на петли ловить зайцев. Отец было запротестовал, чтобы сын охотился, но Роман так его упрашивал, что он, под ответственность Дорофея, разрешил Роману ездить на охоту. Дорофей же научил его стрелять из лука, и у мальчика это хорошо получалось. Как-то Роман сказал, что видел у кого-то самострел.

– Из него, наверное, здорово стрелять.

Но Дорофей ответил:

– Пока с ним развернешься… глухарь улетит. Нет, Роман, лук лучше.

Ветер шелестел сухостоем, который иногда цеплялся за кожаное крепление снегоступов, и тогда нога выскакивала из него.

– Роман! – послышался голос Дорофея. – Ты что зеваешь?

Роман остановился и стал смотреть по сторонам. Наконец увидел зайца, сидевшего за сушняком.

– А-а! – радостно воскликнул он и развернулся в его сторону.

Уроки Дорофея не прошли даром. Заяц вдруг дернулся, поскакал. Но какая-то сила отбросила его назад. Петля крепко держала лопоухого.

– Дорофей, – плаксиво воскликнул Роман, – что делать?

– Добей! – спокойно ответил тот.

– Жалко, – выдавил он из себя.

– Тогда зачем охотишься? Сиди на печи и грей кирпичи! – сказал и засмеялся.

– Как греть кирпичи? – не поняв шутки Дорофея, спросил Роман.

– Да задним местом, – ответил он, достав нож.

Подъехав к лопоухому, Дорофей ловко ударил его рукоятью ножа в лоб. Заяц упал. Он взял его за задние лапы и подошел к Роману:

– Все, держи! – и подал ему зайца. – В твою петлю попал.

Собрав «урожай» – как-никак пять лопоухих, – Дорофей, потирая замерзшее ухо, сказал:

– Ну что, Роман, вертаемся?

– А больше ставить их не будем? – спросил он.

– Как хочешь. Тогда надо искать новую тропу.

– Ладно, поехали. Поставим в другой раз! – по-взрослому ответил Роман.

Он вошел в хоромы, держа в каждой руке по зайцу. Пройдя в поварню, Роман, как взрослый, швырнул добычу на стол.

– Принимай! – грубовато произнес он.

Повариха хлопнула в ладоши:

– Ой! Ты добыл?

– Я! – гордо ответил Роман.

Весть о том, что сын вернулся с охоты и не с пустыми руками, разлетелась мгновенно. Услышав это, отец заторопился в поварню. Увидев входящего отца, сын схватил лопоухих и, подняв их перед ним, гордо произнес:

– Гляди!

– Вижу, сынок! – улыбаясь, ответил тот и перевел взгляд на Дорофея, стоявшего в стороне.

– Благодарствую тя. Ишь, теперь не пропадет! – засмеялся он, кивая на сына.

– Зажился я тут у вас. Когда домой отпустите? – с грустью в голосе спросил Дорофей у боярина.

– Вот закончу дела в Новгороде, тогда и решим. Я же должен не только в Пскове, но и в деревне твоей грамоту зачитать.

После вечерней службы Софья, не прощаясь, поднялась и заторопилась в опочивальню. Сегодня она была в обиде на мужа за то, что он не разрешил ей присутствовать на боярском совете. Пройдя несколько шагов, она услышала чьи-то торопливые шаги. И прибавила ходу. Но ее догнали как раз у дверей опочивальни великого князя. Кто-то взял ее под руку, но она энергично вырвала ее, сказав:

– Ноцуй с подюшка.

– Софьюшка, ты что, – молящим голосом спросил ее Иван Васильевич, – на мня рассердилась?

Та резко повернулась:

– Ты не правы! В Константинополь ымператриц был наравнэ с ымператор. Мы один семья. Почэму я не мог бить тама?

– Ладно, ладно, будешь, – заискивающе улыбаясь, проговорил князь. – Я согласен, мы одна семья. Вместе будем и править. Пошли…

Видать, эта обида хорошо запомнилась Ивану Васильевичу. Он давно собирался в Коломну – посмотреть, как идет строительство кремля. Чтобы больше не осложнять отношения, он пригласил и Софью. Та, улыбнувшись про себя, дала согласие. Перед отъездом Иван Васильевич вызвал к себе дворского и дал ему наказ:

– Пошли за Младым в Суздаль, пускай перебирается в Москву. Он остается за мня. Так и передай. И еще: найди нового посадника Пскова Дорофея и подари ему самого быстрого коня. Понял?

– Понял, государь, понял, – с поклоном, приложив руку к груди, как его научила Софья, ответил тот.

– Но это не все, не торопись! Скажешь воеводе Патрикееву, чтобы он отрядил Дорофею полк в Псков. Да скажи казначею, чтобы денег дал на месяц на прокорм. Понятно?

Тот кивнул.

– И еще: подготовь Младому хоромы великой княгини Софьи. Теперь ступай. Проверь, все ли готово к отъезду.

Зимний день был во всей своей красе. Морозец слегка, как бы играя, пощипывал щеки. Снег блестел, словно его натерли воском. При каждом шаге снег скрипел, точно говоря: «Посмотри, какой я красивый!» Такая погода бодрила. Дышалось легко и приятно, поднималось настроение.

Иван Васильевич вышел на крыльцо и остановился, глубоко втянув холодную струю воздуха. На нем была медвежья шуба нараспашку, зеленый кафтан, мягкие катанки. На голове – мохнатая медвежья шапка. Когда он выпрямился, его можно было принять за сказочного богатыря.

– У-уф, – громко выдохнул он, напугав неслышно подошедшую Софью.

– Ты что? – удивилась она.

– Хорошо-то как! Не то что у тя в Греции. Разве там бывает такая красота? – Он повернулся к ней.

– Да! Красиво! – ответила она, застегивая на груди горностаевую шубку.

Этой шубке – подарку мужа – она была так рада, что тайком надевала ее у себя в опочивальне, любуясь в зеркало.

Внизу их ждала повозка с лошадьми, запряженными цугом, с двойным выносом. Повозка была громоздкой, специально сделанной для Ивана Васильевича. Два оконца по бокам освещали обивку из волчьей шерсти, которая делала повозку более теплой и нарядной. Широкое заднее сиденье было мягким, удобным.

Князь приготовился было первым залезть в повозку. Но его взяла за руку Софья и покачала головой. Князь покосился на конную охрану, которая с безразличным видом взирала на происходящее. Когда они уселись, Иван Васильевич дернул за конец сыромятного сигнального ремня. Слышно было, как звякнул колокольчик и тотчас раздался бас:

– Но-о-о! Родимые!

Карета рванула с места.

А в Коломне их ждали. Версты за две уже стоял народ, сбежавшийся из соседних деревень. Княгиня жадно смотрела в окно. Народ здесь одет был бедновато и однообразно. На всех шубейки. У кого латаные-перелатаные, у кого получше. Шапки меховые, все обуты в катанки.

По мере приближения к городу одежда менялась – все чаще мелькали женские, украшенные жемчугом, шубки. На головах – кички с каменьями. Мужики тоже были в шубах: лисьих, волчьих, медвежьих. А на головах – круглые шапки.

Возница въехал в старый кремль, на церковную площадь. Княжеские воины уже оцепили ее. За ними, как за оградой, мельтешил народ. На холодном зимнем солнце их каменья горели как звезды в лунную