Итак, приветливо кивнув на ходу коменданту, который хорошо знал его в лицо, Гранит лёгкой походкой направился по своим делам в нужный кабинет. Но неожиданно начальник охраны окликнул его. Требование предъявить пропуск удивило Лаптева. Впрочем, всё быстро разрешилось, и он сразу забыл об этом инциденте, не придав ему никакого значения. И напрасно, ибо таким образом, его предупреждали. Чужаку давали понять, что он переступил границу дозволенного…

Наслаждение Лаптева ташкентской жизнью было бы неполным, если бы он не мог им похвастаться перед непосредственным начальством. Гранит неоднократно зазывал начальника экспедиции в гости. И генерал уже дважды принимал приглашение комиссара. Похоже, бывший жандарм с любопытством следил за смелыми манёврами двадцатилетнего мошенника, ожидая, когда же, наконец, последует неизбежное разоблачение самозванца, и этот самонадувшийся мыльный пузырь громко схлопнется.

Снова получив приглашение зайти к нему вечерком, на этот раз генерал предложил Одиссею составить ему компанию.

– Вот увидите, наш Робеспьер снова встретит нас в парчовом восточном халате, с длинной трубкой и с раскрытым томиком Ленина в руках, – пообещал старик по дороге Лукову. – Причём я заметил, что эта книга у него всегда открыта на одной и той же странице.

Всё произошло в точности, как предсказал Анри Николаевич: комиссар, словно падишах на троне, восседал в массивном кресле из резного чёрного дерева и курил восточную трубку в аршин длиной. На нём было чёрное шёлковое кимоно с вышитыми золотом и серебром павлинами. Перед выпендрёжником был открыт том сочинений Ленина в сафьяновом переплёте.

После очередного кутежа вид у хозяина номера был довольно помятый. Но при этом Лаптев выглядел напыщенным самодовольным индюком. Похоже, его просто распирало от осознания собственного великолепия.

– Вот кто настоящий шут в нашей маленькой компании – шепнул на ухо Лукову генерал. – Впрочем, для «джокера» он не слишком умён. Хотя, если ещё не забыли, колода карт без интересующей нас карты принадлежала именно ему.

Комиссар подошёл к подоконнику, где выстроилась батарея пустых бутылок, отыскал среди них одну недопитую до конца. Разлил её содержимое по заляпанным бокалам. Первый жадно выпил сам, затем предложил гостям.

Между хозяином и генералом номера зашёл их старый спор о необходимости участия комиссара в делах экспедиции. Дело в том, что в Ташкенте экспедиции по распоряжению Москвы была выделена крупная сумма для закупки необходимого снаряжения и провианта. И это были не «керенки» или советские ассигнации, которые практически не обладали покупательной способностью и были просто раскрашенными бумажками, а золото и валюта! Естественно комиссара приятно волновала возможность «приобщиться» к этим деньгам.

– Без меня местные интенданты вас надуют – подсунут гнилой провиант и негодных лошадей – убеждал Вильмонта Лаптев. – Тут все сплошь воры!

– Ну конечно! Ведь только доверившись вашей кристальной порядочности, мы можем быть совершенно спокойны – не скрывая иронии, кивнул генерал.

– Напрасно иронизируете. Вспомните, кто спас всех нас от неминуемого расстрела. И с купцом всё могло выйти иначе…

Пока они спорили, Луков подошёл к окну, любуясь великолепным видом на английский парк с фонтаном. Даже находясь в запустении, чудесный ландшафт сохранил немало прежнего очарования. Этот дворец построил для себя Великий князь Николай Константинович, племянник Александра II и внук Николая I, который волею судьбы был сослан царственной роднёй до конца своих дней в Ташкентскую ссылку. Князь скупал огромное количество произведений искусства стран Востока, многое заказывал и в Европе. Конечно большинство картин, предметов мебели, дорогих панелей было либо украдено, либо сгорело в печах холодными зимними вечерами. Тем не менее, многое из прежней обстановки ещё сохранилось.

Лаптеву, конечно, доставляло особое удовольствие спать на великокняжеской кровати и пользоваться некоторыми его вещицами.

– Не угодно ли сигару? – поинтересовался комиссар у генерала в разгар их жаркого спора и щелкнул крышкой стоявшей на столе эбеновой шкатулки с вензелями прежнего владельца дома. Похоже, хитрец решил переменить тактику.

Генерал, который в пути довольствовался самой простецкой солдатской махрой, не удержался и взял одну – уж больно аппетитно выглядели аккуратные шоколадные сигарки с красно-золотыми наклейками. Однако раскуривать её старик не спешил, подносил сигару к носу и блажённо вдыхал аромат, по которому, похоже, очень соскучился.

– Да вы курите-курите, Анри Николаевич! – с ласковостью гостеприимного хозяина настаивал комиссар. – Если хотите, я вам целую коробку презентую. Прежде такие были доступны лишь богатым господам. В семнадцатом, будучи в Москве проездом – делегатом в Питер, я такие сигары видел на Кузнецком в витрине колониальной лавки Сычова – по полтора рубля штучка шли. Но теперь даже в Москве и за миллион таких уже и не сыщешь. Но для меня, как видите, это не проблема.

Анри Николаевич согласно кивнул, чему-то вздохнул, аппетитно зачмокал губами, разжигая огонёк, и приготовился испытать райское наслаждение. Комиссар только этого и ждал, чтобы озвучить давно припасённое предложение:

– Да вы не сомневайтесь, я вам всё достану. Только скажите, – сведу с кем нужно. А, впрочем, к чему вам лишние заботы, ваше дело руководить. Просто раньше я этого не понимал – по молодости и неопытности, но в последнее время поумнел – жизнь кой-чему научила. Общее руководство экспедицией – это пусть будет ваша епархия. А я в другом силён. Поэтому доверьте лучше мне то золото, что прислала Москва, и я в два счёта всё устрою.

Генерал чуть не поперхнулся табачным дымом. Но, откашлявшись, лишь извинился. Это обнадёжило Лаптева, и он заговорил с удвоенной энергией:

– И поверьте моему слову: через три дня у вас будут лучшие лошади во всём Туркестане и самый отменный провиант!

– Ммм, звучит заманчиво! – согласился генерал, ещё раз внимательно осматривая сигарку.

Он ещё примерно минут сорок продолжал временами согласно кивать и издавать некое благожелательное мычание, однако по его лицу невозможно было определить, к какому решению он склоняется. Старик по своему обыкновению играл с комиссаром, как кот с мышкой, забавляясь распаляющимся энтузиазмом собеседника.

В какой-то момент Вильмонт отыскал в разбросанной по столу колоде карту джокера (это была уже другая колода). Некоторое время рассматривал её с рассеянным видом, – как бы между прочим. Затем, улучив момент, украдкой показал Лукову и снова шепнул ему на ухо:

– И всё-таки согласитесь, что наш дражайший комиссар несколько простоват. Если только это не более тонкая игра по первому разряду. Ведь что может быть лучше для маскировки своего истинного лица, чем маска дурака.

Однако пора было и откланиваться. Вот только просто так уйти, не ответив ни «да», ни «нет» на настойчивые уговоры хозяина, было нельзя.

– Хорошо, вы хотите от меня прямого ответа? – поднимаясь со своего места, осведомился генерал.