– Ну что ж… все на месте, – полушепотом сказала Джейн. – Хорошая работа, Эндрю, – добавила она уже громче. – А теперь, дружок, походите вокруг да около с фотоаппаратом – видите, мероприятие уже началось…

Маховски выбрался из салона. И как только он это сделал, туда же, через эту же дверь забрался другой «канадец».

Козак, держа в руке «Кодак», обошел собравшихся возле временной трибуны людей. Кто-то из местных чиновников держал речь; ее переводили на китайский, а затем и на английский. Когда он закончил спич, присутствующие вежливо похлопали в ладони. Следом на помост взошел мужчина, одетый в добротный европейский костюм, но наделенный азиатской внешностью. Этот обратился к присутствующим на китайском… Говорил он короткими рублеными фразами; каждая его сентенция переводилась стоящими у трибуны толмачами на английский, затем на местный урду.

«У меня есть в запасе пять минут, не больше, – промелькнуло в голове у Козака. – Здесь может присутствовать кто-то из тайных соглядатаев мистера Сэконда. Поэтому нужно действовать быстро… и незаметно для сторонних».

Анатолий собрался было поменять точку для съемки, как вдруг услышал быстрый мужской шепот.

– Котов, не оглядывайся!.. Продолжай заниматься делом… И слушай, что скажу…

Анатолий при звуках русской речи напрягся…

Он краем глаза успел увидеть, что к нему направляется этот странный типок – седой мужик с пивным брюшком. Да, тот самый, что столь неожиданно испарился, когда прохаживался возле пещер.

И вот этот фрик вдруг обратился к нему на русском да еще назвал по фамилии… Здесь есть чему удивляться.

– Кто вы? И что вам надо?

– Потише, дружище… – донеслось из-за спины. – Я муж той, с кем ты сюда приехал… Только ша. Не подавай виду, продолжай снимать…

– Оп-па… – пробормотал ошарашенный таким поворотом Котов. – Знаешь, я вообще-то представлял тебя несколько иначе.

– Маскировка, брат! Я здесь инкогнито.

За спиной Котова защелкал затвор «Никона» – мужчина, переодетый под канадского журналиста, старался придерживаться легенды. Котов, чуть опустив камеру, поискал глазами Анну. И тут же увидел ее – стоит шагах в двадцати, спиной к ним, смотрит во все глаза и слушает во все уши, как ей было велено Антоновым.

На фоне тихого стрекота аппарата вновь послышался мужской шепот.

– Кто-то из наших тут есть? Кроме вас с Анной?

– Трое дипломатов приехали.

– Они именно наши?

– А-а… Один из них точно наш.

– Передашь ему кое-что… пакетик.

Котов не столько ощутил, сколько догадался, что в карман его куртки что-то вложили.

– Что это?

– Неведомая хрень… Но ее надо передать нашему.

– Хрень? Что-то я тебя не понял.

– Не знаю, брат… добыл одну штукенцию. В «Аквариуме» разберутся.

– Ага. Теперь понял.

– Будь осторожен. Передашь пакетик с чипами нашему. Только аккуратно.

– Здесь передать?

– Да, именно здесь. Поищи возможность. Если не сможешь передать, выброси! И тоже незаметно. Все понял?

– Понял… Сделаю, не волнуйся.

– Не вздумай приставать к моей жене… это последнее, что хочу сказать.

– Заметано. Постой…

– Время истекает, говори быстро.

– Что Анне сказать?

– До возвращения в Москву – ни слова.

– Понял…

– А при случае скажешь, что Иван обещал вернуться до Нового года.

Мероприятие завершилось в час пополудни. Первыми уехали «випы», все эти чиновники, бизнесмены и дипсотрудники. Спустя примерно полчаса после них в обратный путь тронулись и журналисты.

Микроавтобус с россиянами на борту следовал сразу за вэном, в котором находятся На Ли и еще трое журналистов из КНР. Колонна миновала блокпост, выставленный на выезде из ущелья. Тут же открылась широкая панорама с уже знакомыми видами. Анна покосилась на устроившегося в соседнем кресле напарника. Котов, чуть развернувшись, снимал через окно окрестный ландшафт. Двое приставленных к ним «гардов» расположились каждый на своем месте – один в корме вэна, второй рядом с водителем.

Козакова вспомнила странное ощущение, которое ей довелось испытать некоторое время назад. Это произошло, когда мероприятие уже подходило к концу, когда трое мужчин, улыбаясь, позируя фотографам и ведущим съемку операторам, принялись разрезать алую ленту.

Она почувствовала спиной чей-то взгляд. Ее в этот момент как будто толкнуло что-то в спину…

Обернувшись, она увидела какого-то пожилого дядечку с растрепанными седыми волосами; тот стоял метрах в пятнадцати с фотоаппаратом в руке. Она никогда прежде не видела этого мужчину; да и тот, надо сказать, смотрел не на нее, а куда-то в сторону. Хотела спросить у Котова, что это за чел, может, ее вездесущий напарник уже навел справки или даже успел познакомиться с ним. Но что-то ее отвлекло.

Хотя почему «что-то»? Она точно знает, что именно заставило ее «переключиться»: сам же напарник и дал повод для беспокойства.

Она увидела, как Котов подошел к одному из российских дипломатов. К тому из этих трех прибывших в Зхоб из пакистанской столицы сотрудников, чье фото им показал перед вылетом Антонов. Он из военной разведки, работает в посольстве России в Исламабаде под дипломатическим прикрытием…

Анатолий перебросился с этим мужчиной несколькими фразами; их общение не заняло и минуты. В принципе в этом нет ничего криминального: почему бы российскому журналисту не перекинуться словцом с российским же дипломатом. Но Антонов предупредил, что контакт этот он дает на случай возникновения нештатной ситуации. Или же на случай, если потребуется что-то резко передать в Москву…

Она не стала выспрашивать у напарника, зачем тот подходил в ущелье к «дипломату» и о чем они там говорили. В присутствии сторонних лиц такие разговоры неуместны.

– Как настроение, Анна? – спросил, не отрываясь от камеры, напарник.

– Нормально, – вяло отозвалась Козакова. – А что?

– Да так… – На лице Котова блуждала загадочная улыбка. – Когда вернемся в родные пенаты, будет нам о чем поговорить.

Конвой приближается к старому мосту. Анна думала в пути о разных странностях и совпадениях. Мужчина, по которому она скучает и которого любит еще сильнее, еще крепче, чем прежде, находится всего в каких-то двух или трех сотнях километров. Когда-нибудь она расскажет Ивану об этой поездке, о том, что она была совсем близко – рукой, кажется, подать – от базы Кемп Бастион, где он служит по контракту. Можно представить, как он удивится…

И еще она думала о тех ребятах, кому довелось здесь сражаться летом восемьдесят четвертого и чей подвиг потом был отредактирован высоким руководством и проштампован грифом «Совершенно секретно». Эти простые советские парни, русские, украинцы, осетины, люди других национальностей, сами того не ведая, предотвратили какую-то большую беду. То же самое можно сказать обо всех тех, кто прошел Афганистан, кто воевал, работал, трудился, а порой и умирал на этой полузабытой войне.