— Чубуков, — повторил Жмуркин. — Да ты его знаешь. У него первый взрослый по боксу. Он подстерег меня на входе, поймал и затащил под лестницу. Стоит, значит, пуговицу железную на моем костюме пальцами сгибает и разгибает и говорит, не уступишь ли ты мне, милый друг Жмуркин, свой костюм? И пуговицу то согнет, то разогнет, то согнет, то разогнет! Ну, я и говорю, а не валил-ка бы ты…

Жмуркин щелкнул языком.

— Ну, я и говорю, бери, конечно, мой костюм, он мне все равно велик. Вот он мне и всучил это барахло! В карманах семечки эти дурацкие…

Жмуркин плюнул на свой костюм Звездочета.

— Так, значит, Супербой — это Чубуков? — шепотом спросил Витька.

— Чубуков, — кивнул Жмуркин. — Самый что ни на есть. Ладно, он у меня еще получит! Я на него Снежка натравлю! Будет знать, как костюмы забирать!

— Да уж… — снова шепотом сказал Витька. — Будет знать…

— А я его что-то не вижу. — Жмуркин осмотрел зал. — Свалил куда-то… Ищи его теперь!

— Свалил… — машинально повторил Витька.

— Я смотрю, — Жмуркин кивнул на сцену, — наш старый Крокодайл не ударил лицом в грязь, отхватил себе все-таки Королеву бала на танец.

— Да уж, — сказал Витька.

— Но он ведь, кажется, мечтал об Ивановой?

— Выбирать не приходится… Значит, Чубуков взял костюм?

— Не дай бог, он его попортит! — волновался Жмуркин. — Мне директор кинотеатра так и сказал — если хоть одной пуговки на костюме не досчитаюсь, я тебе, Жмуркин, сам костюм закажу. За твой счет. А я спрашиваю, какой еще костюм, Петр Сергеевич. Он смеется и говорит, деревянный, Жмуркин, деревянный… Ладно, побегу его искать…

Он подобрал полы своего звездочетного костюма и посеменил к выходу.

— Жмуркин! — окрикнул Витька.

— Чего? — обернулся Жмуркин.

— Чубуков… он… короче… Он в биологическом кабинете. Он там… В общем…

Жмуркин кивнул и побежал освобождать Чубукова. Витька остался один.

Музыка оборвалась. Вальс закончился. Из зала выглянул довольный Генка.

— Наташка танцевать научилась, — сказал он. — На ноги больше не наступает. А вообще она, оказывается, художественной гимнастикой занимается.

— Интересно… — грустно сказал Витька.

— Но все равно не Иванова, — покачал головой Генка. — Не в моем вкусе. Зато торт нам достанется — Костырева же гимнастка, а им сладкое нельзя есть. А я не гимнаст, мне все можно.

— Иванова куда-то ушла, — сказал Витька.

— Значит, не судьба. И мы пойдем. Дома торт съедим, лимонэйду попьем. Жмуркина надо только отвязать.

— Жмуркин уже свободен.

— Уже отвязал его? Молодец…

— Жмуркин — не Супербой, — тихо сказал Витька. — Жмуркин — Звездочет.

— Какой еще Звездочет? А кто же тогда Супербой?

— Чубуков. Он отобрал у Жмуркина костюм. Такие дела.

Генка даже не нашелся, что ответить.

— Жмуркин побежал его освобождать. Так что нам надо отсюда сваливать. И чем скорее, тем лучше.

— Погоди, — сказал Генка. — Остался еще сюрпризец.

— Какой еще?

— Давай на минутку в зал вернемся.

Генка потащил Витьку обратно.

Карнавал закончился. Гости собирали свои костюмы, светомузыка больше не вертелась, диджей катал микс из „Песенки про пять минут“ и „Собачьего вальса“. Директор о чем-то шептался с завучем. Она перестала быть Снегурочкой, улыбалась на директорские шутки, не забывая при этом следить за порядком в зале. На краю сцены сидел физрук.

Витька хотел пройти в середину зала, туда, где Костырева болтала о чем-то с Братчаниным, но Генка удержал его.

— Лучше нам постоять у входа.

— Как знаешь…

Тем временем директор взял микрофон и сказал:

— Дорогие друзья! Вот и закончился наш новогодний бал! Не знаю, как вам, а мне он понравился! Было весело…

Директор посмотрел на физрука, а затем на завуча. И физрук, и завуч согласно кивнули.

— Я хочу поздравить всех вас с наступающим Новым годом и пожелать счастья! И опять же, по нашей старой школьной традиции, я хочу закончить наш праздник веселым снегопадом. Диджей?

Диджей кивнул и включил „Снег кружится и тает, и тает…“ Директор кивнул физруку. Тот с опаской посмотрел на подвешенный к потолку мешок и недоверчиво дернул за шпагат.

Мешок развязался, и из-под потолка, кружась на маленьких парашютиках, стали опускаться голубые прозрачные леденцы в прозрачных фантиках.

Ребята восторженно закричали, захлопали в ладоши и принялись ловить конфеты. Директор посмотрел на завуча, но она только пожала плечами. Физрук недоверчиво подобрал конфетку, проверил на вкус, съел.

Генка вытянул руку и поймал парашютик с леденцом. Помял в ладонях, понюхал.

— Забавно… — тихо сказал он. — Забавно…

— Молодец! — Витька толкнул Генку в плечо. — Здорово ты это придумал!

— Не пойму… — растерянно пробормотал он.

— Что тебе непонятно?

— Я туда не конфетки засовывал. — Генка задумчиво смотрел под потолок.

— А что?

— Репьи. И чертополошины. В сентябре специально для такого случая насобирал…

— Здорово! — Витька засмеялся. — Это называется новогодним чудом! Ты насыпал вместо конфетти чертополошин, а они превратились в настоящие конфетки!

— Новый год начинается весело, — сказал Генка, развернул конфетку и попробовал: — Вкусные. Ладно. Ты жди в коридоре, а я пока соберу наши вещи.

— Друзья! — прогремел в микрофоне голос директора школы. — Властью, данной мне Снежной Королевой, объявляю Новогодний карнавал оконченным!

Генка собрался быстро. Костюмы он подарил одному парню из младшего класса, торт спрятал в коробку и перевязал бечевкой. Достал из сумки зимнюю куртку, переоделся. Попрощался с Костыревой.

В коридоре на подоконнике его ждали Витька и Жмуркин. Жмуркин тоже уже успел переодеться и упаковать костюм Супербоя в специальную сумку.

Настроение у Жмуркина было скверное.

— Костюм повредил? — спросил Генка.

— Да нет, — ответил Жмуркин. — Чубуков. Я зашел в биологический кабинет, а там он. На нем удав. Чубуков взбесился и сказал, что если я кому разболтаю — он мне зубы повыбивает.

— Жмуркин, наивный ты человек. Ничего он тебе не сделает. Он не дурак. Чубуков хочет в юношескую сборную попасть, а за любую драку его выгонят. Так что он тебя и пальцем не тронет, не бойся. К тому же у тебя Снежок есть, ничего не стоит пятерых Чубуковых загрызть!