Не осталось сомнений… Говоривший, скалясь, поигрывал стяжком– неошкуренным сосновым стволиком длиной чуть поболее аршина. Оружие пещерныхлюдей, конечно, но при резком и непосредственном соприкосновении с человеческиморганизмом такая первобытная дубина способна натворить дел… Второй откровеннопокачивал медной гирькой на цепочке, а третий стоял с пустыми руками, видимо,полагая, что его кулачищи сами по себе – оружие.

– Сударь, вас же вежливо спросили, скоко время! –ухмыльнулся парень со стяжком.

В одной руке у Бестужева была тросточка, в другой – сверток.Полезешь за часами – окончательно лишишь себя свободы движений, тут-то они и…

– К сожалению, господа, у меня остановилисьчасы, – сказал он спокойно.

– Ничего, – успокоил заговоривший с нимпервым. – Так оно даже лучше. Мы починим. Вы, сударь, отдайте, будьтеласковы, часики ваши этому детинушке, он их в починку-то и снесет…

– И карманы выверни, – угрюмо приказал тип сгирькой. – Кому сказано?

– Господа, – почти весело спросил Бестужев. –А что вы скажете, если узнаете, что я – из жандармерии? Не взглянете ли на моидокументы?

– А будь ты хоть генерал, – пробурчал тип сгирькой, и троица слаженно шагнула вперед.

Чересчур слаженно и быстро. Ни малейших колебаний со стороныхотя бы одного из них – а ведь по неписаным законам уголовного элемента в такихвот случаях прямых столкновений с Департаментом полиции следует избегать, какогня. Не из мнимого разбойного благородства, а по житейской прагматичности –ежели ограблен будет чин, полиция и прочие службы из кожи вон вывернутся, потем же неписаным законам стремясь непременно найти и покарать…

– Бомба! – дурным голосом заорал Бестужев, метнувсвой пакет прямо в рожу типа с гирькой, коего почел самым опасным.

Тот не успел отшатнуться, и пакет звонко впечатался ему вфизиономию. Судя по звуку, стакан разлетелся вдребезги.

Выиграв таким образом пару секунд, Бестужев резким взмахомосвободил клинок от трости и молниеносно сделал пару выпадов по всем правиламфехтовального искусства – кольнул типа со стяжком в правую руку повыше локтя ираспорол ему щеку. Заорав, парень выпустил дубинку, Бестужев, не тратя времени,насел, крутя клинком, оттесняя их от упавшей дубинки, чертя зигзаги у самыхглаз сверкающим тонким острием. Оказавшись рядом с опамятовавшимся обладателемгирьки, безо всякого джентльменства пнул его в то место, которое мужчины – несчитая евнухов – берегут пуще глаза. Чуть промахнулся, но и этого хватило –парень завопил, согнувшись в три погибели, временно выпал из игры.

Остальные двое, хотя и обескураженные внезапной атакой,что-то не выглядели проигравшими. Лишь отступили, сторожко ловя каждое егодвижение. Один полез во внутренний карман, торопливо пытаясь что-то оттудавыдернуть…

Сосновые лапы затрещали, словно под порывом урагана. Высокаяфигура, проломившись сквозь них, одним прыжком оказалась рядом. Васька Зыгалонавалился на ближайшего, словно пудовая гиря – на подушку. Сбил с ног,придавил. Рядом ошалело залился длиннющей трелью полицейский свисток, из-засосны выскочила вторая фигура в белой гимнастерке, поменьше и гораздощуплее, – ага, Мишкин…

Затопотали убегающие. Поблизости, за деревьями, раздалисьдва выстрела – браунинг, определил Бестужев по звуку. Он на шаг отступил,опустив клинок. Меж тем все было кончено: Зыгало лежал на пойманном и, пыхтя,заворачивал ему руки за спину, Мишкин азартно притопывал над ними, по инерциидуя в свисток. На дорожку выскочил пристав Мигуля с пистолетом в лапе.

– Не попал, – выдохнул он, отдуваясь. –Припустили в чащобу, аж пятки засверкали… Целы, Алексей Воинович?

– Как ни удивительно… – криво усмехнулся Бестужев,подбирая трость-ножны.

Вряд ли Даник с Мельниковым успели бы все устроить стольоперативно – следовательно, его давно уже поджидали эти трое. Именно его. Изнали, что он на свадьбе, что в гостиницу наверняка пойдет кратчайшей дорогой,через парк…

– А подними-ка, Васька, этого шустрика, –распорядился Мигуля. – Ба, какая встреча! Митрий Микитич! Ты что ж это,сукин кот, днем аршином играешь, а ночью – кистеньком?

– Бес попутал, Ермолай Лукич… – задушенным голосомотозвался пойманный. – Спьяну всё…

– Подыми его, Васька, – сказал пристав и принялсяшумно обнюхивать пленника. – Присутствует сивушный запашок, да. Толькостранный какой-то, Митенька, – во-первых, свежий, во-вторых, впечатлениетакое, что ты не в рот лил, а на поддевку, чтобы пахло… А из пасти не особенно-тои пахнет, от одежи больше…

– Кто это? – спросил Бестужев, отведя пристава всторонку.

– Митька, – ответил тот. – Даников приказчик.До сих пор в подобных забавах не замечен, разве что в пивной подраться с такимиже… Эх, ротмистр, черт вас понес в парк об эту пору, здесь грабят вовсю…

– Думаете, это грабители? – пожал плечамиБестужев. – Мне кажется иначе…

– Да и мне тоже, – сказал Мигуля. – Подграбителей, чувствую. Вот только если бы нашли вас поутру с разбитой головой ис вывернутыми карманами, никто бы не удивился и политику пришивать нестал – место известное и опасное…

– Как вы здесь оказались?

– А вот это, Алексей Воинович, и есть темная сторонадела, – серьезно ответил Мигуля. – Подбегает ко мне в курительнойнеизвестный субъект, совершенно неприметной внешности, и шепчет: «Бегите,пристав, в парке вашего ротмистра убивают!» И исчез, аки привидение.Неприметный, я и не вспомню теперь его рожу… Ну, пара пистолетов всегда сомной, досылаю патрон и бегу. А тут Васька с Мишкиным – им тоже некийнеприметный шепнул, что в парке неподалеку убивают господина жандармскогоротмистра…

– Интересно… – задумчиво протянул Бестужев. –Похоже, у меня тут есть не только неизвестные враги, но и неизвестные благодетели.В толк не возьму, кто бы это мог быть…

– Поедете со мной в часть? Я его сейчас в оборотвозьму…

– Я вас прошу, Ермолай Лукич, подождите до утра, –твердо сказал Бестужев. – Слышали, что он нам преподнес? Чувствую, будеттупо стоять на своем: спьяну решили пошалить с прохожим… Пусть до утра посидитв надежном месте, помучится неизвестностью. Те, что с ним были, наверняка стольже невысокого полета птички. Нам не они нужны. А утром, получив ответ изПетербурга, и начнем, благословясь. У вас случайно нет людей, пригодных длянаружного наблюдения?

– Откуда? – грустно сказал Мигуля. – Этиархаровцы, – кивнул он на Зыгало с Мишкиным, державших пленного, – негодятся. А других взять неоткуда. Был бы жив Петенька, глядишь, и придумали бычто-нибудь, а так… Я его все же попытаю, кто с ним был?

– Ну, пожалуй что, – кивнул Бестужев. – Но,повторяю, особенно не усердствуйте, неизвестностью помучайте… – Онспохватился, вспомнил про записку и потянул из кармана часы. – Я пойду вгостиницу…