— Неповоротливая свинья! — бросила ему в лицо старуха в черном, на коленях которой стояла пустая корзина.

— От него воняет, как от немытого козла, — услышал он голос уже другой женщины.

Астремадурас вздохнул, ничего не сказал и повернулся.

Перед ним стоял, по-бычьи наклонив голову, тот невысокий, крепко сбитый индеец, которого полицейский недавно приложил о потолок. В смуглой руке индейца блестел изогнутый кинжальный клинок, вызывающий в мозгу картинки кровавых ритуалов с человеческими жертвоприношениями.

— Да что ж у вас тут творится! — не выдержал Астремадурас. И больше ничего не сказал, потому что сталь понеслась к его животу.

Если б ему не пришлось довольно долгое время отработать патрульным полицейским, то он мог бы и растеряться. Но на ночных улицах Ла-Пальма тоже случалось всякое. Правда, не в автобусах и не столько всего сразу.

Астремадурас перехватил запястье индейца с ловкостью, которую тот вряд ли мог ждать от человека такой ширины и с таким животом. Главное было перехватить. Дальше сложностей возникнуть не могло. Крепкое пожатие, от которого из лап покрепче вываливались предметы и посерьезней. Потом поднять свою руку и вместе с ней руку противника, отчего ноги последнего оторвутся от пола. Потом ухватить крепыша за пояс (широкий, отделанный чеканкой и цветными нитями) и вновь приложить головой о железный потолок. Теперь, можно надеяться, в индейском черепе все станет на свои места и простоит на них хотя бы до конца поездки. А кривой кинжал Астремадурас поднял и вышвырнул в открытое окно.

В конце концов полицейский добрался до водителя. Смахивая с лица пот и тяжело дыша, произнес:

— Ты знаешь, где в Текесси полицейский участок?

— Да, — соизволил ответить водитель, мявший желтыми зубами резинку.

— Поезжай прямо туда.

— Пожалуйста. Но если я не высажу людей на центральной площади, они до участка сумеют разорвать вас в клочья. И ваших друзей. И разнесут на части автобус. А так — пожалуйста.

— Хорошо, — согласился Астремадурас, устав бороться с дикими местными нравами, — высаживай на площади и потом дуй в участок. Далеко еще до Текесси?

— Окончится этот спуск, за поворотом сразу и увидите свой Текесси. — И водитель выплюнул белый изжеванный сгусток, попав точно в открытое окно.

«Уже!» — про себя удивился полицейский. Время до Текесси пролетело незаметно.

Город Текесси был основан конкистадором Гонсало Хименесом де Кесада в одна тысяча пятьсот тридцать девятом году. Вскоре после этого город дотла сожгли тогда еще сопротивлявшиеся индейцы — чибча и муиска. Новое поселение возникло на этом месте лишь столетие спустя.

Но в тишине и покое город простоял недолго.

Все напасти, сотрясавшие территорию нынешней Колумбии, больно ударяли и по невезучему городу Текесси. Восстание местного населения против испанских властей, вспыхнувшее в тысяча восемьсот восемьдесят первом году в северо-восточной части страны и впоследствии названное бунт Лос комунерос, докатилось и до Текесси. Для города сии исторические события закончились грандиозным пожаром.

Вскоре после бунта Лос комунерос вспыхивает война за независимость Новой Гранады от испанской короны. Во главе борцов за независимость встает Симон Боливар. Испанский король Фернандо VII для усмирения повстанцев посылает войска под началом Пабло Морилло. Последний высаживается на новом континенте, оставляет часть своего войска для осады Картахены и продвигается дальше — на Сантафе де Богота, по пути сравнивая с землей несчастный Текесси. Войска Пабло Морилло берут Сантафе де Боготу, жестоко расправляются с лидерами патриотов. Боливар отправлен в ссылку на Ямайку, а на землях Новой Гранады на некоторое время восстанавливается Вице-королевство. В августе восемьсот двадцать первого Морилло терпит окончательное поражение и с остатками разбитой армии возвращается в Испанию.

Однако вместе с независимостью спокойствие на земли Новой Гранады, увы, не пришло. Без конца то там, то тут вспыхивают гражданские войны, в результате которых единая страна Новая Гранада разваливается на новые суверенные государства, а город Текесси во время так называемой революции Овандо в восемьсот тридцать девятом — сорок первом годах становится ареной кровавых стычек, превращающих его в руины.

Во время революции Мело восемьсот пятьдесят четвертого город на несколько недель оказывается в руках жестокой, кровавой шайки, а так называемая стычка Москеры (1859–1861) оборачивается для Текесси эпидемией холеры, и город на некоторое время пустеет. Всего же в девятнадцатом веке в Колумбии имели место пятьдесят народных волнений и восемь гражданских войн — и городу Текесси здорово досталось во время этих потрясений…

Самое старое городское строение, ратуша с огромным колоколом под самой крышей, возведенная сразу после войны с Эквадором тысяча восемьсот семьдесят шестого года, находилось, как и положено ратуше, в самом центре города, и из ее окон была видна центральная площадь Сан-Луис-Потоси. Спиной к окну с видом на площадь стоял, опираясь копчиком о подоконник, Диего Марсиа.

— Вертолеты сели на арене для боя быков. Падре прислал Бешеного Мортона и его парней. — Дон Мигель, положив телефон на стол, повернулся к Диего.

— Классико, — без выражения произнес Марсиа.

— Куда их направить, как думаешь? — Мигель Испартеро вскинул руку, отвел рукав пиджака, бросил взгляд на часы. Дожидаться боя башенных часов было бы нелепо — часы на ратуше замерли в девяносто третьем году прошлого века после прямого попадания молнии.

— Пускай шляются парами по окраинным улицам. Рации у них у всех есть?

Дон Мигель кивнул. Они немного помолчали.

— Русские придут в город. Я чувствую это, Диего. Им больше некуда деваться.

Испартеро поднялся с кресла и, упершись ладонями о стол, завис над моделью города Текесси, трудолюбиво склеенной из спичек и спичечных коробков, — хобби местного мэра, мающегося бездельем. Дон Мигель взял со стола копию ратуши, слепленную из трех коробков, в задумчивости повертел ее в руке и поставил рядом с кинотеатром «Мадрид», перегородив копию улицы Марка Аврелия.

— Грузовик обнаружен в пятидесяти километрах от Текесси, Диего. В пятидесяти. Это если по дороге. День пути, а если напрямик, так даже быстрее… — Дон Мигель сделал шаг к стене, провел пальцем по холсту в позолоченной раме с табличкой «Автопортрет», где мэр сам себя изобразил в виде испанского гранда, увешанного орденами и лентами, на фоне зубчатых башен с флагами. — Да, грузовик обнаружили слишком поздно. Слишком поздно разобрались, в какую сторону двинулись беглецы. И лишь к наступлению сумерек наши люди выбрались к реке Макото, где следы беглецов потерялись. Сколько они прошли вверх по ее руслу? Вниз ли, вверх ли шли? Они вчера могли выбрать любое направление, потому что вчера главной их целью было запутать следы. Сегодня же они будут двигаться к намеченной ими цели. И цель та, я уверен, город Текесси.