Если человек хочет, чтобы другие относились к нему адекватно, то ему первым следует уточнить свою позицию, то есть, если нас оскорбили, мы должны выразить свое отношение к этому, не затевая ссоры. В противном случае, мы позволим другому всегда вести себя подобным образом, неблагоприятным для нас. Следовательно, мы сами должны суметь приучить другого, чтобы он относился к нам так, как мы того желаем. В конечном счете, откровенность помогает обоим: другой начинает больше уважать и поднимает планку отношений.

Оскорбление всегда надо рассматривать с учетом того, кто его нанес, где оно было нанесено и каким образом (кто, где, как). Нельзя подходить к нему только с точки зрения оскорбленного.

Тот, кто прав, должен ответить пропорционально обиде, если только не задето его личное психологическое пространство: в таком случае он может защищаться всеми возможными средствами, ибо другой не только оскорбляет, но и грабит его, отнимая психологическую территорию, то есть нарушая пропорции личности. Собственность образует психологическое пространство, где субъект чувствует себя в безопасности. Таким образом, злоупотребление этим пространством со стороны другого наносит ущерб личности и оскорбляет ее достоинство.

Прежде чем впадать в ярость, необходимо отстраниться от вызвавшего ее объекта и не давать гневу выхода до тех пор, пока этот объект не будет сформулирован. «Полное отстранение» означает вычленить факт и проанализировать его. Это представляет собой отличное упражнение: если человек сумеет проявить холодную рациональность по отношению к себе, то станет непобедимым для других. Полное отстранение позволяет различать свои и чужие ошибки. Чтобы осознать масштаб собственной глупости, достаточно отстраниться только на один миг.

Это также позволяет определить, необходимо ли выждать время, чтобы лучше организовать диалектическое действие, а также понять, почему другой нападает: если причины этого не связаны с объективными фактами, можно прибегнуть к юридическим мерам.

После ссоры, в первую очередь, необходимо выбросить ее из головы, так как воспоминания о ней вперемежку с другими мыслями укрепляют монитор отклонения.

Нередко стремление к удовольствию разбивается о травмирующую несправедливость, однако, необходимо быть внимательными к значению, которое ей придается. Если субъект подвергся чему-то травмирующему его личность, ему не следует жить с этой раной – в противном случае он будет ее только растравлять. В подобных случаях можно выдвинуть только две гипотезы: либо субъект незаслуженно нанес кому-то оскорбление, либо оскорбили его самого. В первую очередь, он должен еще раз, абсолютно честно взглянуть на свою долю в проблеме. Заметив, что где-то ошибся, субъект, если он хочет остаться в мире с самим собой – а это имеет принципиальное значение как основное условие силы, – должен сделать первый шаг и попробовать внести исправления в той мере и там, где он объективно сознает допущенную ошибку. Если он исправит то, что сдвинул, нарушил в момент ссоры, об остальном он может больше не беспокоиться.

Если же урон ему нанес кто-то другой, внешне субъект может продолжать стоять на своем – перестать здороваться или обратиться в суд и т.д. – но внутренне он должен забыть об обидчике, чтобы не «загрязнять» мозг и психику. Это не значит простить, потому что часто акт прощения делает нас соучастником разложения личности. Зачастую прощение сопровождается фальшью, человек ожидает, что другой осознает его великодушие и святое благородство. Об истинном прощении можно говорить только тогда, когда субъект хочет отдавать, может отдавать и здоров для этого.

Если оскорбленный продолжает все время думать об обидчике, который объективно посягнул на его авторитет, достоинство, территорию, тем самым он искажает и уменьшает чистоту собственного единства действия. Ему необходимо сделать честный ход по направлению к аутентичности собственной жизни и не терять времени – не оборачиваться назад, обдумывая происшедшее («Какой мерзавец…»), возвращаясь мыслями к обидчику. Чем больше субъект роется в чужом грязном белье, тем больше он пачкается сам, тем сильнее нарушает свой ментальный порядок, ограничивая прирост собственной энергии. А затем он начнет совершать неточные выборы и действия, ведущие к проигрышу: коэффициент полезного действия его ума будет не высшим, а посредственным, ибо он лишится своей изначальной чистоты.

Постоянное «пережевывание» в мыслях какого-то события – один из любимых приемов монитора отклонения, это – повтор, стереотип, образ (по сути, именно образ является фаворитом монитора отклонения): неожиданно у порога сознания индивида вновь всплывает образ человека, который его обидел или ранил, и субъект снова и снова вспоминает обидчика, переосмысливает и перерабатывает пережитое, становится почти одержим образом оскорбителя, даже если правда полностью на его стороне. Субъект подвергается воздействию этого «ролика» до тех пор, пока его ум не окажется закован в круг агрессивности. Даже когда субъект, к примеру, едет в машине, его окружает восхитительная природа, небо ясное и вокруг столько всего, что могло бы его порадовать, он все равно будет истощать себя бесконечным повторением своих мыслей.

Затем, по возвращении домой или на работу, субъект окажется втянутым в процесс превращения своей личности в посредственность, пока он не попадет в ситуацию, в которой проявится отсутствие прозрачности, то есть обнаружится ошибка. Явной, видимой ошибке всегда предшествует ее оплодотворение, стабилизирующая среда ее обитания.

Эта ловушка опаснее, чем ловушка редуцированной аффективности. Аффекты приводят к влюбленности «не в того человека», но субъект выбирает его на основе уже сложившихся у него привычек, следовательно, изменив их, он с определенными людьми сталкиваться больше не будет. В случае же навязчивой идеи о пережитом оскорблении мы, наоборот, оказываемся обезображенными, проигравшими, имея на то как будто «все основания». Мы не отдаем себе в этом отчет, но неожиданно с нами что-то случается, и мы замечаем, что была допущена ошибка. Это может произойти в любой сфере жизни. Монитор отклонения особенно любит прокручивать – причем неожиданно – весь ассоциативный калейдоскоп образов: происходит некоторый отбор образов, которые подталкивает субъекта к агрессивной одержимости, и тогда мозг начинает болтать сам по себе, подобно роботу.

Когда приходится говорить о том, кто причинил нам зло, надо сделать так, чтобы ум его не представлял, не формализовал, то есть говорить о нем как о какой-то смутной возможности, оставляя ум в вакууме. В противном случае сохранить собственное совершенство не удастся: надо следить за тем, к чему прикасается ум. При перемалывании в мыслях случившегося вся психическая энергия немедленно поворачивается вспять и регрессирует, оказываясь в состоянии стресса. Чтобы сохранить собственное единство действия, позволяющее быть точными и стоять на высшем уровне, необходимо, несмотря на травму, приобрести иммунитет к заражению.

«Отстранение» означает: взять и вывести осознаваемый факт вне себя, отделить себя от маски «Я», поставить себя в ситуацию, в которой не нужно заниматься собой как за посторонним, исключительно с критической позиции: если этот кто-то ошибся, что ему посоветовать? Необходимо наблюдать за собой так, как будто это не вы, а кто-то другой, в противном случае немедленно включаются защитные механизмы.