– Ну что мне с тобой делать! – проворчал комбат.

– Снова «упал – отжался» или как?

– Черт с вами, ваша взяла. Да, не они ко мне подошли, а я сам. Разговор завел о машине, мол, не купить ли приехали…

– Парень, ты мне сказки не рассказывай.

Это в восьмидесятые годы грузины «волги» сюда покупать приезжали, а теперь времена другие. И только не надо мне задвигать, будто ты их не знаешь. Мне не ты нужен, они нужны.

– Да, – уже махнув на все рукой, – проговорил Гришан, – продал я машину одним дружкам. Но сделал это точно так, как рассказывал. На третий день в милицию заявил, а они ее к тому времени уже на запчасти разобрали.

И концы в вводу.

– Лихо ты! За пятьсот долларов штук семь одним махом заработал!

– Страха много было, – неожиданно признался парень, и у него как будто отлегло от сердца. Наконец-то он сказал правду и вроде бы, как освободился от греха.

– Мастерская-то у них здесь?

– Какая мастерская?

– Та, где они машину разбирали.

– Возле Питера, близко.

– Поехали, – комбат поднялся и двинулся к парню, навис над ним.

Тот инстинктивно хотел попятиться, но поскольку сидел, лишь качнулся на стуле и чудом сохранил равновесие. Глаза его испуганно бегали, он искал поддержки, но теперь не встречал у друзей даже сочувствия.

– Я же не могу их сдать! Что вы! Они же меня потом порешат!

– Брось ты глупости говорить. Порешить крутые могут, твои же приятели не бандиты, а мелкие жулики. А ну, одевайся! – Рублев схватил стул и выдернул его из-под парня.

Тот ухватился за скатерть и вместе с ней съехал на пол. Разбилось несколько бокалов.

Гришан сидел на полу и тер кулаками сухие глаза. – Нельзя мне туда! Нельзя!

– Не на выставку я тебя туда везу! Покажешь, где они, дальше сам разберусь.

Наташа немного боязливо приблизилась к парню и зашептала ему:

– Поднимайся. А то, знаешь, какой он злой бывает – вмиг по стенке размажет! Лучше соглашайся, не то тебе хуже будет.

И странное дело, ее слова подействовали.

Парень вышел в прихожую, следом за ним вышел и комбат. Стал, привалившись спиной к двери, чтобы в случае чего, если бежать попытается, то не выпустить. Путаясь в рукавах, Валик натягивал куртку.

Только тут Наташа поняла, что осталась одна в комнате, одна против всех остальных. Все смотрели только на нее, и она чувствовала эти взгляды.

– Крутой мужик, – наконец сказала девица, расположившаяся у телевизора.

– Крутой, – согласилась Наташа, боком протискиваясь к двери.

– Где такого подцепила?

– Уж так получилось… Я случайно… Не хотела… Ваш приятель виноват…

Наташа сообразила, что портит комбату всю игру. Ей тоже следовало быть гордой, внушать всем страх лишь только тем фактом, что она пришла с Борисом Рублевым. Она чуть не порвала себе куртку, пробираясь между дверным косяком и девушкой с мокрыми волосами. Краем глаза она увидела распахнутую дверь в ванную, где на полу оставалось еще по щиколотку воды. На белом кафеле лежали мокрые трусики и лифчик, черный чулок полупрозрачной змеиной кожей до половины выполз в коридор.

Валик уже собрался. Комбат вновь взял его за предплечье, подвел к двери в комнату.

– Зря вы, ребята, на меня не набросились.

Вас вон сколько, а я один. Затоптали бы, как пить дать, затоптали бы. Верно я говорю?

– Страшно, – признался парень, сидевший на краю стола.

– Думаете, мне не страшно было? Не боятся только дураки.

Наташа уже открыла дверь и звала комбата с лестничной площадки.

– Пошли! Пошли!

Валик исчез из своей квартиры так быстро, словно бы его дернули за невидимую веревочку.

Выбежав во двор, Наташа задрала голову и увидела приплюснутые к стеклу носы. Судя по их количеству, никто вдогонку за внезапно похищенным хозяином не кинулся.

– Сам ты трус, и друзья у тебя трусы.

Комбат втолкнул Гришана на заднее сиденье машины, заблокировал дверцы и вывинтил кнопки.

– А ты, Наташа, сиди и за ним наблюдай, чтобы его на глупости не тянуло. Если что, бери пистолет и стреляй в локоть или в колено, чтобы сустав разнесло.

– Обивку запачкает, – подыграла комбату девушка, хотя почти наверняка знала, никакого пистолета в ящичке перед ней нет.

– Все равно машина краденая, – усмехнулся Рублев, – одним больше, другим меньше.

Наташа приоткрыла ящичек, но так, чтобы Гришан не мог видеть его содержимого. Фонарь, документы, набор отверток. Никаких пистолетов. Наташе даже обидно стало. Ей нравилось то, что этот парень боится ее, к тому же боится до ломоты в костях, до сужения зрачков и постукивания зубами о зубы.

– Хоть ты и не в такси сел, приятель, но дорогу показывай.

– К Молодежному ехать надо.

– За город?

– Да.

Комбат ехал, лишь изредка посматривая в зеркальце заднего вида, укрепленное посреди кабины. Зато Наташа не спускала с Валика глаз, смотрела на него строго и всем своим видом давала понять: мол, ты только дернись!

Город миновали без каких бы то ни было проблем, зато оказавшись в районе канала, произошло то, чего комбат хотел бы избежать. Погруженное в ночную темноту шоссе высветила впереди череда фонарей, показались мигающие огни шлагбаума. На обочине возвышалась стеклянная башня поста ГАИ.

– И что им не спится! – пробурчал комбат, завидев, как гаишник поднимает полосатый, подсвеченный изнутри жезл. Рядом с ним стояли двое автоматчиков.

Борис Рублев послушно притормозил, принял вправо. Капитан ГАИ, которому наверняка нравилась своя новенькая форма, подошел к машине, козырнул и торжественно представился, добавив:

– Ваши документы!

«Ну вот, прав был Подберезский», – подумал комбат, подавая гаишнику права.

Тот лишь мельком взглянул на них.

– Техпаспорт и доверенность, – добавил Борис Рублев, подавая все сразу.

Наташа, несмотря на то, что была перепугана, все-таки умудрялась показывать Гришану за спинкой сиденья кулак. А тот сидел, не моргая, как полный идиот, и даже забыл закрыть свой жабий рот.

И хоть документы оказались в идеальном порядке, капитана ГАИ что-то настораживало.

Прямо-таки флюиды страха исходили от этого парня на заднем сиденье. И поэтому он напрямую, через голову комбата, поинтересовался, обращаясь к Валентину Гришану:

– У вас все в порядке?