– Созвездие Возничего становится нашим стратегическим партнером на ближайшие десять лет. Поздравляю. Всем спасибо за внимание.

Фон Ниддл расслабленно откинулся на спинку стуле, спрятал лицо в ладони. На лбу, на спине, под мышками выступили капли пота. Никогда еще победа не давалась Сатуру так трудно…

Он выпал в другое измерение, отдыхал несколько минут, а когда оторвал ладони от лица, оказалось, что принцесса Диана стоит рядом с графом Ростовым, и они вместе держат сертификат Галактического Надзора, подтверждающий факт подписания соглашения. Яркий свет озарял лица девушки и немолодого мужчины. Оба улыбались скупо, ни на миг не забывая о смерти князя Ольхонского, но репортерам нужны были улыбки – камеры работали, вспышки следовали одна за другой.

– Вот и все! – тихо прошептал Сатур и оглядел зал.

Часть зрителей покинули его, услышав главное. Другие, наоборот, оживленно дискутировали, обсуждая последние новости – видимо, прикидывали грядущее соотношение сил в Галасоюзе, ведь «удельный вес» Возничего должен вырасти, это понимал любой политик.

Чуть в стороне от всех сидел Матс Стикер. Фон Ниддл заметил: руки и губы дипломата с Тэнди тряслись.

– Личный подарок принцессы Карэлеса для господина лорда. – Барон сумел расслышать эту фразу, заметил, как один из телохранителей Дианы учтиво склонился перед послом «тельцов», подавая маленькую коробочку, перевязанную лентой.

Лорд Стикер ничего не понял, тупо вскрыл упаковку… Фон Ниддл затрясся от беззвучного смеха, едва разглядел, что находилось внутри. Флэш-карта. Один из помощников подал Стикеру портативный медиаплейер, и, несмотря на усталость, это здорово развеселило фон Ниддла.

– Лучше бы ты смотрел порнуху в гордом одиночестве, – прошептал барон, злорадно усмехаясь.

Матс Стикер и сам понял, что допустил чудовищную ошибку, едва только пошло воспроизведение. Он, конечно, очень быстро остановил прокрутку видео, но несколько человек, сгруппировавшиеся возле посла, успели понять, в чем дело. Несколько человек – целая гамма населенных миров, ведь среди зрителей оказались не только дипломаты, но и репортеры. Десяти-двадцати секунд оказалось достаточно, чтобы сообразить, по какой причине принцесса Диана поставила крест на лорде Стикере.

А он – крест на собственной карьере.

Матс Стикер совсем расползся в кресле, стал каким-то аморфным, теперь напоминал давно и трудно гниющий трюфель.

Фон Ниддл бросил внимательный взгляд на Диану – она видела, что произошло с лордом Стикером после просмотра фрагмента видеозаписи. Кажется, в ее глазах промелькнула жалость – жалость к человеку, который растоптал ее надежды, ее любовь.

«Все та же девчонка в розовых очках! – неодобрительно покачал головой барон. – Жалеет предателя. Может, готова простить его? Извиниться, что все так вышло? Эх, Диана…

Впрочем, она сделала то, что требовалось: не отдала победу Стикеру. А остальное… Об остальном можно не заботиться. У принцессы своя жизнь и своя голова, в таком возрасте няньки вряд ли нужны».

Сатур поднялся на ноги, еще раз взглянул на принцессу. Та по-прежнему находилась в кольце репортеров и видеокамер, как и Алексей Ростов.

– Каждому свое… – Фон Ниддл повернулся лицом в другую сторону, намереваясь покинуть зал, и чуть не столкнулся с полковником Ратье, мрачным, как небо в ненастный день.

– Себастьян! – Барон с улыбкой протянул руку офицеру «Скальпеля». – Мы выиграли!!! Поздравляю!

Полковник угрюмо посмотрел на фон Ниддла, на протянутую ладонь, но на рукопожатие не ответил.

– Выйдем отсюда! – предложил спецназовец и первым покинул зал.

Они отошли в сторонку, чтобы никто не мог услышать диалог.

– Где Сьонг? – без вступлений начал Себастьян.

– В особняке, наверное, – спокойно ответил фон Ниддл. – Думаю, спит. Или курит ароматический бамбук, смотрит в небо. Он это любит, когда нет работы, а работы нет, ведь на сей раз обошлось без его участия. А в чем дело?

– В первую минуту, там, возле трупов… Я не подумал… Вряд ли агенты Эридана могли подделать платиновую заколку Матса Стикера, – хмуро сказал полковник. – О том никто не догадывается, но нам очевидно. Платиновая заколка находилась в ателье, где лорду Стикеру шили костюм для бала. И костюм, и галстук, и заколка были вместе, но я не помню, чтобы где-то рядом отирались спецназовцы Эридана. Там, собственно, работали мы. Готовили видеозапись о Стикере, застукав его с так называемой хозяйкой ателье.

– И что из этого следует? – Фон Ниддл наморщил лоб, сделал вид, что не понимает, куда клонит офицер «Скальпеля».

– Это значит, что, скорее всего, не агенты Эридана смастерили копию платиновой заколки, – мрачно изрек Ратье. – Это сделал кто-то из наших. И все остальное – тоже.

– Какие у тебя любопытные мысли, Себастьян! – восхитился фон Ниддл. – От них мороз по коже!

– Мороз по коже от того, что проделали с князем и его женой! – довольно резко ответил офицер. – Барон! Насколько я помню, Ольхонский хотел видеть вас у себя в особняке. Он что-то такое сказал, когда намеревался уехать с бала Дианы…

Полковник Ратье вновь перешел на «вы», как в начале знакомства. Барон заметил это, но виду не подал.

– Серьезно?! – Он изобразил, будто усиленно вспоминает, как развивались события того вечера. – Черт, вот голова! Устал к концу этой гонки… Запамятовал… Плохо соображаю: неужто такое было? Может, ты что-то напутал, Себастьян? Хорошо помню, как Ольхонский требовал, чтобы ты прекратил сопровождать меня, отозвал бойцов… Так-так… Сейчас… И еще он хотел, чтобы ты прибыл к нему после бала, доложил о результатах нашей совместной работы. Ты к нему заезжал? Ночью?

– Да, – ответил полковник, прежде чем сообразил, на что намекает фон Ниддл. А потом открыл рот от удивления, да так и замер с отвисшей челюстью.

– Надеюсь, – кротко уточнил барон. – Никто не подозревает тебя в том, что… хм, да… и наши в ателье… и вторая заколка… и схема защиты резиденции, у кого она могла быть, как не у офицеров «Скальпеля»… мне даже говорить о таком неловко… Лучше не буду, Себастьян! Ужасные мысли иногда приходят в голову, но надо гнать их, гнать! Надо верить людям…

Полковник побагровел. Он понял: правды от фон Ниддла не добьется, узнать что-то новое не сможет. Вернее, если и сможет, то не от него.

– Зря гордитесь собой, барон! Настоящим героем тендера стал Руслан Ольхонский. Он умер мученически, пожертвовав собой ради победы. Насколько мне известно, на Воксе, в правительстве, уже решается вопрос о том, чтобы присвоить князю Ольхонскому звание Героя Отечества. Посмертно.

Фон Ниддл пожал плечами, спокойно посмотрел на офицера.

– Правильно, – только и сказал он.

Полковник Ратье замешкался, больше не добавил ни слова. Сатуру фон Ниддлу тоже нечего было сказать. Оба вдруг почувствовали, что стали бесконечно далекими людьми, которых ничего не объединяет.