Но сегодня он позволил себе полежать на пять минут дольше, а потом, встав с постели, неторопливо и с удовольствием стереть надоевшую мелодию. Сегодня его день рождения, сегодня можно. Нечего оригинальничать! Пусть будет старый добрый Моцарт. «Дуба-дам, дуба-дам, дуба дам я… Дуба дам, дуба дам, дуба дам». И никаких лишних ассоциаций.

В ванной комнате вода была чуть теплой и всегда отдавала ржавчиной. Но он тщательно брился, стараясь придать своей физиономии некоторую парадность. Знал, что Лара оценит. Однако в столовой он Лару не застал. Она находилась на главном посту, там же и позавтракала — сегодня должны были сбросить изотопный реактор «Припять», очень ответственная операция. Командир предпочла установить связь с кораблем заранее, чтобы, пока не слышат Центры управления в Королеве и Хьюстоне, обменяться с экипажем «транспортника» свежими сплетнями и посланиями с Земли, которые не предназначались для ушей и глаз службы безопасности. Нет, разумеется, никаких заговоров — просто людям нравится делать что-то за спиной у начальства. Это сохраняет в них уверенность, что они могут контролировать свою жизнь. Вечером еще намечен сеанс связи с профессором Ким Райкой, шведским астробиологом — ей передадут результаты последних анализов и снимки окаменелостей, найденных в кратере Ветрова. Точнее, это Ким должна сказать, имеют они дело с окаменелостями или со следами особо хитрых кристаллов. Но все это будет без него. Ведь у него сегодня день рождения! А значит, выходной. Никаких плановых работ. Только обход хозяйства. И вечером — праздничный ужин с тортом, бутылочкой «Сидоровки» и песнями под гитару. Вроде бы, ничего особенного, но Виктор с удовольствием предвкушал этот день. Великолепный марсианский день.

— С днем рождения, Витек! — приветствовал его Шурик. — Как говорил классик, сорок лет — жизнь пошла за второй перевал. Вечером оттянемся?

— Непременно. — Виктор положил себе салата и жареных сосисок, сел за складной пластиковый столик.

— Ich gratuliere Ihnen zum Geburtstag, Kamrad Stalker! — вставил ареограф Давид Роте.

— Слава нашему неутомимому Следопыту, — подхватил Лелек. — Если бы не терпение и настойчивость, с которыми он выслеживает различные поломки в системах жизнеобеспечения, мы все тут давно накрылись бы медным тазом.

— Не дрейфь, Лелек, я на стреме! — ответил Виктор.

— Держи, приятель. Это от нас ото всех. Поможет тебе скоротать выходной день.

Лелек протянул Виктору маленький пакет, завернутый в яркую бумагу.

Виктор разорвал обертку и вытащил на свет потрепанную книгу. Это было бумажное издание «Пикника на обочине». Старинное, еще прижизненное. На титульном листе красовалась загадочная надпись: «Победителю конкурса на тему „12 июня 2018 года, вторник“. Вручено 13 мая 2002 года, понедельник». Но главное — крупный четкий росчерк: «Б. Стругацкий».

— Спасибо, ребята! — сказал Виктор растерянно.

Он держал книгу в руках, но все еще не мог поверить — проклятая усталость сожрала эмоции. К счастью, друзья и не ждали от него бурных проявлений восторга. Им достаточно было знать, что они своим подарком «попали в цель».

— Давид отыскал у какого-то немецкого букиниста, — сказал Лелек. — Мы все скинулись и пожертвовали тебе часть личного багажа. Получилось по двести пятьдесят грамм на человека. Владей!

— Ребята, я, право, не знаю, как вас благодарить. Это так неожиданно…

— У тебя имеется время до вечера, — успокоил его Давид; по-русски он пока еще говорил с сильным акцентом, но изо всех сил старался. — Вечером все ждать большую речь!

— Внимание, Давид, Александр, Денис, — раздался из репродуктора голос Лары. — Пошел отсчет. Через пять минут жду вас на главном посту. Начинаем спуск реактора.

— Увидимся вечером, — сказал Лелек, поднимаясь на ноги. — Что будешь делать?

— Пока не знаю. Почитаю книгу, а потом — в спортзал. Или кино посмотрю.

— Молодец. Отдыхай.

— Удачи!

Виктор собирался пойти в свою комнату, но передумал. Вместо этого он отправился в общий зал и включил трансляцию с внешних камер. Захотелось посмотреть на мягкую посадку реактора. Пусть он сегодня безработный, и ребята отлично справятся без него, все же полюбоваться на операцию не помешает. Надо думать, будет красивое зрелище. И на главном посту, где мониторы получше, еще красивее. Но Лару лучше не отвлекать. Мужу командира Базы не следует дышать в спину командира Базы в ответственный момент. Вечером она его безусловно поздравит, а ночью поздравит еще раз. Остается набраться терпения и подождать.

Зажегся большой экран. Камеры показывали красную и спокойную, сначала казавшуюся такой экзотичной, но уже поднадоевшую за полгода пустыню.

— База, это «Свобода», как слышите меня, прием? — раздался голос пилота.

— «Свобода», это База, — ответила Лариса. — Слышу вас отчетливо и хорошо. Прием?

— База, мы готовы к маневру. Прием?

— «Свобода», вас поняли. Мы тоже готовы. Приступайте. Прием?

— База, отделение через пять секунд, четыре, три, две, одну… Пошел. Прием?

— «Свобода», вас поняли. Прием?

Примерно две минуты ничего не происходило, потом изображение померкло — камеры, зафиксировав движущийся объект, перестраивалась. Когда экран снова засветился, марсианская пустыня превратилась в красную дымку внизу экрана. Теперь камеры смотрели в небо — на тупоносый обтекаемой формы предмет, больше всего напоминавший увеличенный пистолетный патрон, который в облаке зеленоватой плазмы спускался вниз по вытянутой параболе.

— База, «Припять» над третьей площадкой, — доложил пилот.

— «Свобода», подтверждаем, третья площадка, — отозвалась Лара.

Снаряд чуть дрогнул, и за его кормой раскрылись четыре белоснежных купола.

— База, введены тормозные парашюты. Прием?

— «Свобода», подтверждаем. Парашюты введены и развернуты полностью. Прием?

Снаряд неожиданно треснул пополам, «скорлупки» защитной оболочки вместе с парашютами остались далеко позади, а вывалившийся из них низенький и приземистый аппарат, похожий на половинку поплавка, включил три ярких желтых огня.

— «Припять» над второй площадкой. Обтекатель сброшен. Двигатели мягкой посадки ступени включены. Прием?

— «Свобода», подтверждаем. Прием?

— Высота — один километр… О, черт!

— «Свобода», что там у вас? Прием?

— Сбой ориентации, канал крена.

— «Свобода», вас поняли.

Лара не добавила ничего. Все равно сейчас ни от пилотов «Свободы», ни от Базы ничего не зависело. Судьбу реактора решала автоматизированная система управления. Внешне пока все выглядело штатно. Реактор сориентировался посадочными двигателями вниз и продолжал снижение. Только по корпусу пробегали волны дрожи — это кожух вибрировал от возникавших боковых ускорений, когда система пыталась скомпенсировать нестабильность положения в пространстве. Чертова железяка! Нормально он идет! Не трогай его!