Комендант поднялась, чтобы покинуть вычислительный центр, когда за стеной что-то шевельнулось.

Садики вновь шагнула к столу, оттолкнув с дороги стул, и нерешительно осмотрела стену над мониторами. В данный момент ее чувства настолько обострились для взаимодействия с экранами, клавиатурами и базами данных, что от неожиданного появления поблизости чего-то живого, шелестящего ее спину обдало холодом.

Она припомнила последнюю реконфигурацию, вызванную ее отчаянной попыткой самосохранения. Этот радикальный шаг, если бы она планировала провести в «Улье-7» немного больше времени, стал бы катастрофическим. Но ее это просто не волновало. Разве что...

Разве что это привело к некоторым нежелательным изменениям в конструкции тюрьмы. Мелким, незначительным изменениям. Например, в стене своего кабинета Садики обнаружила небольшой зазор, возможно два или три сантиметра шириной, где экструдированные стенные панели неплотно примыкали друг к другу. Мелочь, но...

Сквозь эту щель она и заметила, как что-то движется.

Садики быстро отступила назад, подошла к стенному шкафчику на противоположной стороне кабинета, вынула оттуда бластерный пистолет KYD-21, который прятала там и, если честно, никогда не планировала использовать. Данная конкретная модель, сделанная из хадриевого сплава и со спусковым крючком без предохранителя, была одной из ее любимых. Несмотря на размер, пистолет обладал высокой останавливающей силой, а его прохладная ребристая рукоятка удобно ложилась в ладонь.

Садики направила оружие на зазор в стене.

— Кто здесь? — громко спросила она, и ей внезапно не понравился звук собственного голоса. Дрожь диафрагмы придала ему какой-то робкий трепет, который у других она находила отвратительным.

Дикая мысль промелькнула в мозгу, и она сделала еще шаг вперед, ближе к зазору между стенными пластинами.

— Дакарай? — громко позвала она. — Это ты? — Она вытянула руку и напрягла палец, лежащий на спуске. — Джаганнат? Ты все-таки сумел попасть наверх? Гарантирую, ты об этом пожалеешь!

Она прислушалась, но ничего не услышала. Подойдя ближе и слегка наклонив голову, Садики склонилась к узкому отверстию и затаила дыхание.

Она ждала.

И в одно мгновение что-то огромное и белое вырвалось из стены, словно взрыв, неизмеримо больше и быстрее, чем мог различить ее взгляд, и хлестнуло ее по лицу, метя в глаза. Оно было таким большим, что Садики сначала показалось, что это сама стена каким-то образом ожила.

Ее зрение растворилось в жидкой красновато-черной ряби, а боль, словно когтистый штопор, начала ввинчиваться в самое основание черепа, расползаясь по спине и отдаваясь во всем теле.

Садики закричала от боли, рухнула на колени и начала неуклюже отползать назад. Ее палец надавил на спуск, она стреляла наугад, и за занавесью слепоты слышала металлический скрип и кружение вокруг себя, будто нечто более крупное, чем она когда-либо встречала, медленно выбирается из стены.

Потом она поняла, что это.

Волкочервь.

Стиснув бластер в правой руке, она провела запястьем левой по глазам, пытаясь прояснить взгляд, но это не помогло. Слепота поглотила остатки зрения и окутала ее полнейшей темнотой.

Пятясь, она отползала в дальний угол, дрожащей рукой выставив перед собой бластер. Садики затаила дыхание и прислушалась к приближающейся твари, отслеживая ее наступление исключительно на слух. Она могла ее слышать: пол вычислительного центра поскрипывал под гигантским весом существа, скользящего вперед с липким хлюпаньем.

Садики снова выстрелила — три раза, один за другим — и попыталась припомнить, сколько зарядов у нее в запасе. Модель KYD была рассчитана на семьдесят пять выстрелов, поэтому прямо сейчас недостаток боеприпасов ей не угрожал... но кто знает, сколько надо будет продержаться с одним лишь этим бластером?

Где-то в поредевшей тьме тварь снова пришла в движение. На секунду Садики подумала о том, чтобы вслепую добраться до двери в противоположной стене, — она решила, что сможет отыскать ее по памяти, но если она ошиблась...

Женщина прислушивалась, мысленно представляя себе червя.

А потом все звуки стихли.

Она снова нажала на спуск своего бластера, ощутила незначительную отдачу, но ничего не услышала. Во всей ее вселенной воцарилась мертвая тишина. Она как будто оглохла, а также ослепла, все чувства отказали ей в тот момент, когда она больше всего в них нуждалась.

И затем Садики поняла, что произошло.

Вычислительный центр каким-то образом перешел в режим звукоизоляции.

— Нет! — выкрикнула она в пустоту, но шумозащитные системы поглотили ее голос, сожрали его вместе с остальными звуками. Она не имела представления, где сейчас находится червь, далеко или близко, может, он уже в нескольких сантиметрах от ее лица, раскрыл пасть и готов заглотить ее.

Ее охватила паника, и она начала палить куда попало, перемещая оружие туда и сюда, яростно обстреливая окружающее ее огромное пространство тьмы, как будто могла каким-то образом проделать в нем дыру, пронзить толстый слой изоляции, сделавший ее абсолютно беззащитной.

Наконец отдача бластера прекратилась, и она поняла, что он разряжен.

— Нет! — снова прохрипела Садики, но ничего не услышала. — Нет...

Этого не может быть. Не может. Только не сейчас, ведь она так упорно трудилась и так далеко продвинулась в создании своей империи. С самого начала она предпринимала все меры предосторожности, рассчитывала любой риск, продумывала каждую мелочь... Чтобы кончить жизнь здесь, скрючившись в уголке, слепой, глухой и немой...

Слезы закапали из ее незрячих глаз, тело начала бить дрожь, и рассудок, и так достаточно зыбкий, стал все быстрее покидать ее. Она подтянула колени к груди, выставила перед собой руки, сжимая в ладонях бесполезное оружие, как будто, если держать его достаточно крепко, это может спасти ее.

Она так и сидела, когда пасть твари опустилась на нее.

Мгновение Мол молча смотрел на Радика. После столь долгих поисков вид гуманоида, стоящего менее чем в двух метрах, привнес определенную нереальность, как будто и он тоже мог оказаться не более чем миражом.

Радик оказался высоким мужчиной с синей кожей, блестящими черными волосами и сверкающими красными глазами. Он был одет в черный плащ, черные перчатки и сапоги, сделанные из толстой полированной рептильей кожи. Его худощавое холодное лицо будто вырезали из цельного куска вардиевой стали. Алые глаза глядели на Мола, а губы кривились в молчаливом высокомерии, говорившем о тысячах побежденных врагов и тысяче пережитых покушений.

Когтекрылы устроились за его спиной и у ног.

— Я вижу, ты нашел моих домашних любимцев, — произнес Радик. — Или они нашли тебя.