В заключение я добавил, что условием успеха предлагаемого мною прорыва армии на запад является встречный удар со стороны 4-й танковой армии. Для этой цели 4-й армии должны быть немедленно выделены подкрепления.

На это Гитлер заявил, что он не располагает возможностью выделить для этого силы. Пока ему приходится считаться с вероятностью вторжения на западе, он не может снимать оттуда ни одного соединения. Пребывание наших дивизий в Венгрии он также назвал совершенно необходимым — по политическим соображениям».

После жарких споров с Гитлером Манштейн попросил личного адъютанта фюрера генерала Шмундта передать его просьбу об оставке, если его предложения насчет прорыва 1-й танковой армии на запад не будут приняты.

Далее, по словам Манштейна, события развивались так: «После обеда ко мне на квартиру позвонил мой начальник штаба генерал Буссе. Генерал-полковник Хубе настойчиво предлагал не пробиваться на запад, а отступить на юг за Днестр. Вечером из армии пришла радиограмма, в которой вновь указывалось, что прорыв на запад неосуществим, а прорыв на юг является необходимостью. Уже на первое предложение генерал Буссе ответил отрицательно, но просил моего окончательного решения. Мое решение оставалось прежним: армия должна прорываться на запад.

Когда я явился к вечернему докладу обстановки, настроение Гитлера изменилось коренным образом. Он начал примерно следующими словами: «Я обдумал все еще раз, я согласен с вашим планом относительно прорыва 1-й танковой армии на запад. Я также решился скрепя сердце включить в предлагаемую вами ударную группу 4-й танковой армии вновь сформированный на западе танковый корпус СС в составе 9-й и 10-й тд СС, а также 100-ю гсд из Венгрии и 367-ю пд».

Я доложил, что за это время я отклонил новое предложение генерала Хубе прорываться на юг и настоял на прорыве армии на запад. По моему мнению, продолжал я, прорыв на запад увенчается успехом, так как обе вражеские танковые армии, видимо, распылят свои силы в направлении переправ через Днепр. Затем сопровождавший меня начальник Оперативного отдела подполковник Шульц-Бюттгер зачитал мой приказ 1-й танковой армии на прорыв на запад».

Однако за этим 30 марта последовала отставка Манштейна и Клейста, главнокомандующего группы армий «А», со своих постов. Манштейна Сменил Вальтер Модель. Согласно дневниковой записи Манштейна, он заявил при прощании Гитлеру, что может «передать командование Моделю без существенного ущерба для дела, так как… уже приняты решающие меры по спасению 1-й танковой армии: во-первых, его (Гитлера) решение перебросить с запада танковый корпус СС, во-вторых, мой приказ армии пробиваться на запад севернее Днестра. Тем самым сделано то, что должно в основном делать в настоящее время командование группы армий. В дальнейшем важно будет только, чтобы командование организовало помощь и моральную поддержку войскам. Модель с этим также справится».

На 30 марта 4-я танковая армия имела в боевых порядках всего 67 танков и самоходно-артиллерийских установок, а приданный ей стрелковый корпус, состоявший всего из двух дивизий, испытывал острый недостаток в горючем и боеприпасах. Дивизии немецкой 1-й танковой армии смогли прорвать фронт 4-й танковой армии в районе Кадиевцы, Оринин и отойти в направлении Борщев, Бучач. 3-я гвардейская танковая армия имела в наличии 146 танков и самоходно-артиллерийских установок. Если бы она была переброшена в район бреши на западном участке внутреннего фронта окружения, то прорыв немцев, по всей вероятности, удалось бы предотвратить. Однако штаб 1-го Украинского фронта во главе с маршалом Жуковым и Ставка Верховного Главнокомандования продолжали пребывать в убеждении, что 1-я танковая армия генерала Ганса Валентина Хубе будет прорываться на юг, к Днестру, как первоначально и планировал Хубе. Советское командование стремилось как можно скорее сжать «котел» и ликвидировать окруженных. При этом оно явно недооценивало возможность прорыва противника в западном направлении. Поэтому наиболее сильная 3-я гвардейская танковая армия использовалась не для укрепления западного фронта окружения с возможным противодействием вражеской деблокирующей группировки, а вместе с 1-й гвардейской армией сжимала внутренний фронт окружения с севера.

Как вспоминал К. С. Москаленко, «командующий немецкой 1-й танковой армией генерал-полковник Хубе сначала действительно стремился отвести свои войска за Днестр и для этого прежде всего стягивал их в район Каменец-Подольского, оставив сильное прикрытие на севере, на рубеже Городок, Ярмолинцы. 28 марта передовые части отходившей группировки противника подошли вплотную к району Каменец-Подольского и завязали там бои.

Донесения нашей 4-й танковой армии становились все тревожнее. Враг ожесточенно контратаковал ее войска на довольно значительном участке от Лянцкоруни до Китай-города. Первый из этих населенных пунктов находится к северо-западу, а второй — к юго-востоку от Каменец-Подольского. Таким образом, казалось, что враг упорно стремился к Днестру. К этому нужно добавить, что у г. Хотин, куда рвались гитлеровцы, имелась понтонная переправа, что могло обеспечить им отход за реку. Далее радиоразведка засекла за Днестром вражеские радиостанции, принадлежавшие 1-й танковой армии, 3-му танковому корпусу и двум танковым дивизиям противника. Все это можно было расценить только как направление отхода противника на юг за Днестр.

Этот путь казался наиболее вероятным. Поэтому главные усилия наших войск были направлены на захват и удержание переправ через Днестр. Даже настойчивые атаки окруженных в западном направлении расценивались как стремление врага прорваться к переправам в населенном пункте Залещики.

Не были учтены два важных обстоятельства. Первое из них заключалось в том, что ближайшие пути отхода за Днестр были уже перехвачены войсками наших 38,1 и 4-й танковых армий. Второе обстоятельство, ускользнувшее от внимания фронтовой разведки, — создание противником к западу от нашего внешнего фронта ударной группировки в составе 4-й танковой армии для наступления навстречу своей 1-й танковой армии в направлении Подгайцы, Бучач.

Таким образом, немецкая 1-я танковая армия, имевшая в своем составе 23 дивизии, в том числе 10 танковых и моторизованную, вырвалась из окружения. Уничтожить ее советским войскам не удалось.

Ценой больших потерь фашистам удалось ко 2 апреля продвинуться в район Борщева (между Каменец-Подольском и Бучачем). Здесь неприятель неожиданно натолкнулся на наши 1672-й и 222-й истребительно-противотанковые артиллерийские полки, следовавшие в район Каменец-Подольска на помощь войскам 4-й танковой армии.

Артиллеристы быстро сориентировались, развернули орудия и встретили гитлеровцев шквальным огнем. В этом исключительно яростном, кровопролитном бою было уничтожено 22 вражеских танка, 17 самоходно-артиллерийских установок, до 300 автомашин и более 1000 гитлеровских солдат и офицеров. Правда, большие потери понесли и наши артиллеристы».

2 апреля 1-й танковой армии был предъявлен ультиматум, подписанный маршалом Жуковым:

«Командирам 3, 24 и 48 танковых корпусов, 96, 208, 254, 291, 371 пехотных дивизий, 101 горнострелковой дивизии, дивизионной группы Шааль, 20 мотодивизии, 1,6,11,16,19, 25 танковых дивизий, танковой дивизии СС «Райх» германской армии (дивизия «Лейбштандарт Адольф Гитлер» в ультиматуме почему-то не была упомянута. Возможно, фронтовая разведка так и не установила ее наличие в составе окруженной группировки. — Б. С.)