я не думала, что это сработает, не думала, что оно окажется настолько действенным.

– Почему ты не отменила его? – спросила Эванджелина.

– Я хотела, но в моей книге говорилось, что единственные способы снять заклятие – это яд вампира или убийство человека. Мне оставалось только выйти за него замуж или оставить его несчастным навсегда.

Эванджелина почувствовала первый укол вины, и ей стало труднее злиться на Марисоль. И хотя Эванджелина сомневалась, что сводная сестра полностью честна с ней, она не могла оспорить эти объяснения или осудить ее за эту часть истории, поскольку Эванджелина сама сотворила нечто подобное с Аполлоном.

– Любовное заклинание не похоже на обычную любовь, – поведала Марисоль. – Сначала это было волнующе, но оно быстро прошло. Потом все пошло наперекосяк. Я солгала о том, что Люк избегает меня. Это я пыталась разорвать отношения после второй неудачной свадьбы. Я была в ужасе от того, что может случиться, если мы попытаемся пожениться снова, и с тех пор чувствую себя несчастной. Когда мы ехали сюда, ты рассказала мне все те странные истории своей матери, и я решила найти другую книгу заклинаний, чтобы исцелить Люка, если он когда-нибудь вернется в Валенду. Вот почему кто-то видел, как я искала книги заклинаний. Не для того, чтобы причинить тебе боль, а потому что хотела все исправить. Я чувствовала себя так ужасно, Эванджелина. Ты превратилась в камень ради меня, а потом привезла сюда, чтобы я смогла начать все сначала, и все это время я жила с осознанием того, что не заслуживаю твоей доброты. Мне так жаль. Я так виновата, и мне стыдно, что не рассказала тебе раньше. Но я боялась, что ты возненавидишь меня.

– Я не ненавижу тебя, – отозвалась Эванджелина. Ее сводная сестра совершала ошибки, но Эванджелина начинала верить, что убийство не было одной из них.

Что касается любовного заклинания, которое она наложила на Люка, Эванджелина не могла винить ее. Если уж на то пошло, она даже сочувствовала Марисоль.

Эванджелина жила с тем же чувством вины и страха из-за секретов, которые она хранила. Если бы она только не боялась признаться во всем, они обе могли бы избежать боли.

– Я не стану винить тебя, если ты действительно ненавидишь меня. Клянусь, я не убивала Аполлона, и не околдовывала Тиберия, и не подставляла тебя. Но я знаю, что совершила непростительные поступки. Я заслужила звание Проклятой Невестой.

– Ты не Проклятая Невеста, – мягко сказала Эванджелина.

– Тебе не нужно повторять это. Заклинание, которое я использовала, предупредило меня о возможных последствиях. Вот почему Мойры вмешались в мою свадьбу, почему волк напал на Люка. Я знаю, что мне не следует выходить замуж за Тиберия, – пробормотала Марисоль. – Я постоянно боюсь, что с ним тоже случится нечто ужасное. Но я также продолжаю надеяться, что я достаточно настрадалась.

Марисоль закрыла глаза, и когда она пошатнулась, упала слеза. Казалось, только столбик кровати за ее спиной удерживал ее на ногах. Эванджелина представила, что если она потянет за одну из лент в волосах Марисоль, то ее сводная сестра распустится, точно моток пряжи.

Эванджелина, возможно, и хотела этого раньше, но сейчас она предпочла бы поддержать свою сводную сестру. Она потянулась и обняла Марисоль. Марисоль совершала ошибки, но она была не единственной.

– Я прощаю тебя.

Широко раскрытые, потрясенные глаза Марисоль встретились с глазами Эванджелины.

– Как ты можешь простить меня?

– Я тоже принимала неправильные решения.

Эванджелина сжала в своих объятиях сводную сестру, прежде чем отпустить. Теперь пришла ее очередь нервничать. Но Марисоль заслуживала знать правду. Было несправедливо позволять ей нести на своих плечах всю вину и верить, что Эванджелина совершенно невиновна. Эванджелина не знала, смогут ли они когда-нибудь стать настоящими сестрами, но их раны никогда не исцелятся, если некоторые из них по-прежнему будут отравлены ложью.

– Ты не единственная, кто ревновал, – призналась Эванджелина. – Мне было так больно и обидно из-за того, что ты выходишь замуж за Люка, что я молила Принца Сердец остановить вашу свадьбу.

– Ты – что? – Марисоль резко вытянулась, а ее плечи расправились.

– Я не думала, что он превратит тебя в камень…

– А что, по-твоему, должно было произойти? – выплюнула Марисоль.

Слова ударили, точно пощечина, ошеломив Эванджелину.

– Ты такая эгоистка, как и говорила моя мама. Ты разрушила мою свадьбу, превратив себя в героиню, а меня – в Проклятую Невесту.

– Это не то, что я…

– Ты позволила мне поверить, что я проклята! – Марисоль заплакала, но на этот раз слез не было. В ее глазах плескались два омута гнева.

Эванджелина думала, что Марисоль поймет, и тогда они, может быть, посмеются над этим. Но, очевидно, она совершила большой промах в своих расчетах.

– Марисоль, – позвала Эванджелина с тревогой в голосе. Если ее сводная сестра продолжит повышать тон, стражники за дверью наверняка услышат. – Пожалуйста, успокойся…

– Не проси меня успокоиться, – рассердилась Марисоль. – Я чувствовала себя такой виноватой, а ты все это время делала то же самое, если не хуже. Ты заключила сделку с Мойрой, чтобы проклясть меня.

– Это не то, что я…

– Стража! – закричала Марисоль. – Она здесь! Эванджелина Фокс в моей комнате!

51

Эванджелина и раньше считала, что Марисоль предала ее, но на самом деле это было не так. Околдовать Люка – не предательство. Предавать было некого. Эванджелина и Марисоль жили в одном доме, но никогда не были сестрами. Никогда не делились секретами, никогда не разделяли душевную боль и никогда не были так честны друг с другом, как сегодня вечером. Но Эванджелине не следовало быть настолько искренней.

– Марисоль, не делай этого, – взмолилась Эванджелина.

Вместо ответа Марисоль опустилась на пол и обхватила свои колени руками, сделавшись маленькой и уязвимой, когда дверь в ее покои распахнулась.

Эванджелина судорожно искала выход, но здесь был только балкон. Она не переживет прыжка, а времени было мало. Двое стражников, за которыми быстро следовала другая пара, ворвались в комнату, с грохотом обнажая мечи и направляя их на нее.

– Она только что созналась в убийстве принца Аполлона, – солгала Марисоль.

– Это неправда… – Эванджелина прервалась, когда несколько стражников набросились на нее, хватая, удерживая и пресекая ее слова.

– Сердце мое! Сердце мое! С тобой все в порядке? – Тиберий ворвался в открытые двери. Он звучал совсем как его брат, находившийся под проклятьем, когда бросился в объятия Марисоль. Эванджелина снова почувствовала себя глупой, поверив, что сводная сестра не околдовала его. Марисоль, может, и призналась в некоторых вещах, но, очевидно, не во всем.